О том, что забыла подарок дома, Аня поняла только выехав на трассу. Сначала она подумала, что захватит его в другой раз, возвращаться не хотелось, да и примета плохая. Однако, проезжая разворот, Аня ругнулась и всё-таки поехала обратно.
«Кого я обманываю?» — зло думала она, — «Мы с Алишкой видимся раз в год по обещанию, а тут юбилей!». Анна злилась на себя: как можно забыть дома главное — подарок для подруги, которой сегодня исполнилось ровно пятьдесят! Подарок дорогой. Анна уже представляла себе Алишкино изумление, когда та увидит, что приготовила ей лучшая подруга. Поэтому с пустыми руками появляться вообще не вариант.
Анна включила любимую музыку, с тоской посмотрев на пробку, в которой она уже успела постоять и в которой ей предстоит стоять снова. «Ничего, ничего. Сама дура» — сказала она себе. Доехав до дома, она сделала круг почёта по занятой стоянке, обругала раскорячившуюся на два парковочных места машину и припарковалась на обочине.
Она хотела позвонить в домофон, чтобы муж вынес ей подарок к лифту, но устыдившись, опустила руку и достала свой ключ. Левон, кажется, заболел, даже на Алишкин юбилей не поехал. Анна порывалась остаться с ним, но он заверил её, что выспится и всё пройдет.
Пусть поспит. Аня быстро возьмёт подарок и всё.
Когда лифт открылся, Анна от неожиданности чуть не выронила ключ: перед ней стоял муж. Он явно куда-то собрался: чистенький, наглаженный, благоухающий. Увидев её, он пошатнулся и сник.
— Так и будешь стоять? — сказала Анна, и Левон вышел, опустив голову, из лифта.
— А ты… я думал ты к Алише поехала, — проблеял он.
— Я-то поехала, а вот ты не смог составить мне компанию по какой причине? Напомни мне.
— По какой? — спросил Левон, выигрывая время. Он мечтал, что кто-то зайдёт в подъезд и спасёт его. Так и вышло. Запиликал домофон, и вошёл сосед с собакой.
— Я выйду ненадолго, меня ребята ждут, — попросил Левон, избегая взгляда жены.
— Нет, дорогой, сначала поговорим! — Анна кивнула соседу, и втолкнула разодетого мужа снова в лифт.
В квартире был беспорядок, видимо, Левон собирался на свидание второпях.
— Ну? Я слушаю, Левончик, почему ты со мной-то не поехал?
— Кис…
— Не называй меня так. Отвечай на вопрос.
— Я не люблю, не люблю эту компанию! —внезапно Левона прорвало, —всей душой ненавижу! Да! Теперь ты знаешь!
— Да ну? Сейчас придумал? — усмехнулась Анна, наблюдая, как супруг отчаянно пытается выпутаться из создавшегося положения, — И давно ли ты разлюбил «эту компанию»? Это и твои друзья тоже! Мы дружим уже больше десяти лет! С чего это вдруг им такая немилость?
— Я врал. Ради тебя, киса. Мне давно все они глубоко противны. Алишкин муж, ты помнишь… меня спьяну домогался!
— Так, Арзуманян, этой нафталиновой истории уже много лет. Игорёк тогда просто спьяну в темноте тебя с Алишкой перепутал, ты же к ней в постель завалился! И вообще, давай не будем с тобой в сторону уходить… Куда собрался, такой красивый?
— Кисонька! Я с друзьями встретится хотел. Винца попить, кальян покурить… ну прости, не мог я себя заставить идти с тобой туда! Вот и наврал.
Левон склонил голову.
— А парфюм от Бриони тоже для друзей? Ты же, поди, полфлакона на себя вылил, а, Левон?
— Аня, я не понимаю! Подушился, как обычно! Я же не внутрь его принял, как твой дорогой Витюша!
Услышав имя бывшего мужа, Анна вздрогнула, и поняла, что если Левон применил это оружие, значит, дело серьёзнее, чем она думала. Она прошла на кухню, села на табурет и стала массировать себе виски. Зазвонил телефон, и она сняв трубку, постаралась не выдать охватившего её смятения:
— Да, Алишенька, солнышко… с днём рождения! Я ехала, пришлось вернуться… голова закружилась, давление наверное. Прислать такси? Не надо, дорогая, справлюсь, да мне тоже жалко, в другой раз. Целую, бай.— она нажала отбой, отложила телефон и подняла на мужа усталые глаза.
— Тебе и правда плохо? Ты вернулась, потому что голова закружилась? — встрепенулся он, — я сейчас же звоню Вардану. Он тебя быстро на ноги поставит!
Левон стал искать в телефоне номер знакомого врача.
— Мне правда плохо. Но твой Вардан мне не поможет! — вздохнула Анна.
— Что тогда? Сбегать в аптеку? — с готовностью рванулся в прихожую Левон, но Анна остановила его.
— Врать прекрати, Левон! Я знаю, что ты врёшь! — Аня встала и подошла к окну, — Господи, неужели я это заслужила? — прошептала она самой себе. Левон молчал, а она не поворачивалась, тянула паузу, как хорошая актриса.
— Я всё-таки пойду в аптеку. Скажи, что купить?
— Никуда ты не пойдёшь, пока не объяснишься! Что происходит, Левон?!
Она замолчала. Молчал и Левон.
— Ты уверена, что хочешь знать правду? — наконец сказал он.
— Больше всего на свете! — не поворачиваясь, произнесла она, и зажмурилась, чтобы не заплакать.
Она знала, что этот день рано или поздно придёт. Муж был младше её почти на десять лет. Они поженились, когда ей было тридцать два, а ему двадцать три. Левон был из хорошей семьи, которой не понравился его выбор. И если отец всё-таки приехал на их свадьбу, мать Левона никак не могла смириться, что её любимчика охмурила «русская старуха». После, видимо разглядев на свадебных фотографиях, что невестка выглядит ровесницей сына, она немного смягчилась и вновь стала с ним разговаривать. Но не с ней.
Друзья Анны приняли её второго по счёту мужа благосклонно, особенно подруги. Все они были в том возрасте, когда хороший секс ценится больше, чем положение в обществе. Анна выглядела счастливой, Левон через неё завёл полезные знакомства, в том числе и для своей семьи, и казалось, что все были довольны.
— Я устал быть мистером Анькиным! — начал свою исповедь Левон, — Мне тридцать три, это возраст Христа, а все меня воспринимают… никак не воспринимают. Мне необходимо общаться с людьми, которые ценят меня как личность.
— Так. Продолжай, Левон, я слушаю, — она продолжала смотреть в окно, понимая, что он прав. Их общие друзья, всегда воспринимали её мужа именно так.
— Я всё сказал.
— Всё, да не всё. Забыл сказать, кто она? Та, которая воспринимает тебя как отдельную от меня личность.
Левон глубоко вздохнул.
— Аня, не надо, прошу. Я верен тебе, я… я пошёл ради тебя на многое, на разрыв с семьёй…
— Что? Какой разрыв? Да я, выйдя за тебя замуж, вышла и за твою семью тоже! И ничего, что я до сих пор не видела свою свекровь, по причине её ненависти ко мне, зато постоянно решаю проблемы твоих многочисленных племянников и племянниц, которых надо устроить, обеспечить то одним, то другим!
— Аня! Аня… послушай. Всё так. Ты жертвуешь, я жертвую. Каждый раз, когда я вижу мать, она говорит мне про внуков, которые были бы у неё, если бы я женился на Лусинэ, а не на тебе! Думаешь, мне легко?
— Так, Арзуманян! Не уходи от ответа. У тебя кто-то есть, и давно! Мне говорили, но я… я верила тебе. Неужели я не заслуживаю правды?
— Правда одна, Анечка. Я люблю тебя. Только тебя.
— Врёшь! Опять врёшь… это невыносимо.
— Да с чего ты взяла-то! — крикнул Левон, вспылив, — я же тоже не железный, могу и обидеться! Ты совсем не ценишь жертвы, на которые я ради тебя… — он отвернулся и ладонью утёр слёзы, — я никуда не иду, видишь? Я с тобой.
— И у тебя никого?
— Кроме тебя — нет.
— Ладно. Прости.
Они обнимались на кухне. Аня думала, уткнувшись в грудь мужа, что несмотря ни на что, любит его. А ревность будет с ней всегда, так говорили ей все подруги, знавшие его.
Внезапно зажужжал телефон Левона. Он достал его, и Аня заметила, что имя абонента написано по-армянски.
— Сними трубку. Наверное, друзья твои.
— Не хочу, — увернулся Левон, — сейчас уговаривать начнут.
— Сними трубку! — повелела она.
Он нерешительно держал телефон в руке, а потом нажал отбой.
— Дай сюда! — Анна проворно выхватила телефон и закрылась с ним в ванной.
— Анна, открой сейчас же! — барабанил Левон по двери.
Она нажала набор звонившего только что абонента. Как она и ожидала, трубку сняла женщина.
— Алло, Левончик, тебя не слышно! Ты скоро будешь? Я вся исстрадалась… тебя не слышно! Алло! Перезвони!
Анна молча нажала отбой.
— Это не то, что ты думаешь! — бесновался за дверью Левон.
Она открыла дверь, и спокойно вернула ему телефон:
— Перезвони. А то она исстрадалась.
— Аня.. я не хочу. Это… эта.. для меня ничего не значит.. я..
— Уходи Левон. Забирай свои вещи. Увидимся в суде.
В день развода, после суда она встретилась в кафе с подругой, Алишкой.
— Ну и хорошо, он тебя не стоил! — сказала Алишка, терзая чайной ложечкой мятный чизкейк.
— Не знаю. С ним было весело. Он всегда что-нибудь придумывал. Может быть, стоило простить его? Представляешь, мне его мать звонила, первый раз за всё время! Отговаривала разводиться!
— Да ну! — удивилась Алишка, которая была в курсе всех дел, — это она наверное, из-за того, что они потеряли ценный административный ресурс в твоём лице.
— И всё-таки, мне она показалась искренней. Я даже задумалась, а вдруг она права? Она очень любит сына, это чувствуется. А сын, сказала она, любит меня, потому она и позвонила, хоть это ей далось непросто.
— А про бл *дей его она знает? — зло усмехнулась Алишка.
— Знает. Одну назвала конкретно, по имени. Остальные, говорит, были на раз, на два,— Анна не сводила взгляда с подруги.
Та подавилась своим чизкейком. Анна похлопала ей по спине. Когда Алиша откашлялась, Анна положила купюру за кофе на стол, и улыбаясь, сказала:
— Прощай Алишка. Не звони мне больше. Никогда.
— Подожди, я объясню! — крикнула ей вслед бывшая подруга.
Но Анна не повернулась. Она перешла дорогу и села в свой автомобиль.
— Подумаешь, фифа! — сморщилась Алишка, — ну и катись!