— Верочка, милая, как я рада тебя видеть! Сколько лет, сколько зим!
Визгливый голосок Сони Ларионовой, Вера Павловна узнала бы мгновенно из тысячи. Таким ультразвуком не обладал даже Верин французский бульдог, который умел петь не хуже Фаринелли, чем доводил до исступления ее соседей, не понимающих, как эта толстенькая, неуклюжая собака может брать такие высокие ноты, да еще и в самый неподходящий момент.
— Вера Павловна, я, благодаря вашему Луи, останусь бездетной! – соседка Веры Павловны женщиной была хоть и молодой, но не лишенной отличного чувства юмора.
— Почему же, моя дорогая?
— Вчера он исполнил свою арию так «вовремя», что боюсь, теперь даже все ваши знания, как врача-сексолога, бедному моему мужу не помогут.
— Ирочка, душа моя! Если верхи не могут… То тут уж… Остается только пролетариям брать все в свои руки!
— Вы полагаете? – Ирина давилась от смеха, глядя на виновато пыхтящего у ног хозяйки бульдога.
— А вы попробуйте! Чем черт не шутит?! Вы же хотите, в конце концов, стать матерью? А тут любые средства хороши! С Луи я проведу беседу. Бог мой, если бы вы слышали, как он храпит, то возлюбили бы своего мужа со всеми его недостатками и поняли бы, наконец, что он состоит из одних только достоинств! Успехов вам в нелегком вашем деле, дорогая! Луи, безобразник, за мной!
То ли совет Веры Павловны помог, то ли Ирина пересмотрела подход к интересующему ее вопросу, а только соседи ждали теперь ребенка, Вера Павловна, которую они прочили в крестные, сметала, в приступе нежности, в детских магазинах все, что было не приколочено, а Луи маялся, вынужденный слушаться хозяйку и молчать в тряпочку даже тогда, когда душа просила восторгов.
— Верочка, милая, какими судьбами ты здесь? – Софья Альбертовна, бывшая однокурсница Веры Павловны, сложила губки куриной попкой, готовясь отдать дань дружбе, древней, как пирамиды в Гизе.
Вера Павловна тихохонько ругнулась про себя, кляня на чем свет стоит свою привычку не изменять традициям. Обычно весьма полезная и помогающая навести некоторый порядок в повседневных делах, сегодня она сыграла с ней злую шутку, приведя в областной центр здоровья, где Вера Павловна, как дисциплинированный пенсионер, собиралась пройти диспансеризацию.
Кто ж знал, что не одна она такая дисциплинированная, и по коридорам здесь носятся ведьмы, которым место давно уже на Лысой горе?!
— Здравствуй, Соня! Как жизнь молодая?
— Ой, скажешь тоже! Молодая! Милая моя, забудь уже о том, что мы когда-то были молоды! Наше дело теперь вздыхать по былому! – залилась смехом Софья Альбертовна, и тут же сцапала Веру Павловну под локоток, явно не собираясь отпускать ее, пока не услышит, как минимум половину подробностей личной жизни заклятой подружки, за прошедшие с их последней встречи, лет этак…
Нет, куда там! Столько не живут! Лучше и не вспоминать о бесцельно прожитых годах!
В том, что они были прожиты бесцельно, Софья Альбертовна могла убедить кого угодно. Еще со времен студенческой скамьи Вера Павловна знала за ней такую прелестную особенность. Соня могла обесценить что угодно и кого угодно, вмиг превратив парой фраз защиту кандидатской диссертации, например, в малозначительное, рядовое событие, стоившее присутствовавшим на ней коллегам массы так нужного и крайне необходимого для других, более важных, занятий, времени.
Зная за Сониным, местами совершенно несносным характером, такую отличительную черту, Вера Павловна попыталась было завернуть по дороге к кафетерию в первый попавшийся кабинет, но ей это, увы, не удалось. Софья Альбертовна вскинула аккуратно нарисованную на границе роста волос бровь, и провозгласила на весь коридор:
— Верочка, что ты забыла в кабинете андролога?! По работе пообщаться нужда пришла? Или у тебя все-таки появился мужчина?! Ах, Верочка, как я была бы рада! Все-таки просидеть в старых девах до пенсии – это надо еще постараться! Тебе, дорогая, это, увы, удалось!
Коридор дружно оживился, мигом забыв о собственных болячках, а Вера Павловна сделала вид, что зашла в кабинет, чтобы поздороваться.
Молодой врач удивленно глянул на нее, но демарш Веры оценил правильно. Привстал, отвечая на приветствие, и извинился, что не сможет уделить достаточно времени для беседы.
Вера сделала себе зарубочку на память: «Хороший мальчик! Надо попросить Петра Григорьевича поспособствовать карьере, если перспективен! Петя теперь министр как-никак! Пусть содействует! Медицина нуждается в таких кадрах!», и прикрыла дверь кабинета, снова отдав свой локоть в цепкие лапки Софьи Альбертовны.
А та щебетала вовсю, рассказывая о своих детях, и вздыхая по поводу и без оного о Верочкином холостяцком существовании.
— Вера, дорогая, пора уже остепениться! Конечно, все возможное время ты уже упустила, но есть же варианты! Поезжай на курорт! В Кисловодск или в Ялту! Там масса пожилых состоятельных вдовцов, которые, вполне возможно, оценят и твою интересную профессию, и… — Софья Альбертовна чуть отстранилась, разглядывая подругу, и едва заметно поджала накрашенные губки. – Да! Профессию они точно оценят!
Вера Павловна молчала.
Она вовсе не собиралась рассказывать Софье, что однажды уже испробовала этот вариант, решив, что лучше разок все-таки попробовать сходить туда, куда все ее дружно посылали, уже давно не стесняясь в выражениях, чем жалеть потом о не состоявшейся попытке всю оставшуюся жизнь.
Замуж, значит, замуж!
И Вера Павловна, в свои пятьдесят три с хвостиком, собрала чемодан, оставила Луи на попечение добросердечной Ирочки, взяла отпуск, и укатила в Кисловодск. По слухам, там могло быть именно то, чего ей так не хватало – холостые мужчины элегантного возраста, подходящие для ее целей.
Санаторий, в который она купила путевку, оказался вполне сносным. Вера отмела было предложение персонала заняться своим здоровьем, а потом сообразила, что «на процедурах» вполне уместно знакомиться, ведь обстановка располагает к общению. А потому, она выбрала, на ее взгляд, самые невинные из предлагаемого списка, и принялась плести свою сеть.
Получалось так себе. То ли паучиха из нее была, как говорил Ирочкин муж, «не фонтан», то ли мухи были ленивы и пресыщены прежней семейной жизнью, а только за две недели в сети Веры Павловны не попалась ни одна из них. Даже суровый Рафик, который возил желающих на экскурсии, организованные санаторием для отдыхающих, и тот не желал обременять себя узами Гименея, хотя Вера Павловна не раз видела, как вожделеет он взглядом ногастенькую молоденькую Мариночку из массажного кабинета, которая легкокрылой птичкой порхала по территории санатория. Но у Марины, несмотря на ее молодость, был любимый муж, двое детей и пара квартир в ипотеке. А потому, Рафику там точно ничего не светило, чему Вера Павловна втихаря злорадно радовалась, немного, впрочем, жалея незадачливого ловеласа.
Помаявшись еще какое-то время, Вера Павловна решила, что поездка эта была очередным безумством, о котором даже песен петь – и то не стоит, и засобиралась было домой, но тут произошло событие, которое всколыхнуло сонное томное уныние будней санатория, и привело в боевую готовность всех дам, без исключения. Подобрались даже те, кто приехал на отдых с мужьями.
В санаторий на отдых прибыл ни много, ни мало – адмирал!
Конечно, Вера Павловна, как дочь подводника, в отличие от других дам, в рангах и фуражках все-таки разбиралась, а потому сразу поняла, что вновь прибывший, никакой не адмирал, а вовсе даже капитан первого ранга, но надо отдать должное – форма сыграла свою роль. Выглядел незнакомец весьма браво, и впечатление производил – будь здоров – не кашляй.
Кашлять Вера Павловна и не собиралась. Она вообще была дамой крепкой. Причем, касалось это не только здоровья, но и характера. А потому, решив, что шанс упускать не стоит, взялась за дело с чувством, с толком, и с правильной расстановкой сил.
Капитана следовало поразить в самое сердце, дабы ему даже в голову не пришло смотреть на кого-то еще. Поэтому, умная Вера Павловна, в отличие от других дам, которые явились к завтраку в лучших нарядах, на боевой раскрас время тратить не стала, а пообщалась пару минут с администратором. А после гордо прошествовала к нужному столику, за которым уже восседал предмет ее вожделений и чаяний, даже не глянув по сторонам и не обращая внимания на тихое шипение за спиной.
Серпентарий же! Что с них взять?
Капитан ее появление воспринял спокойно, но посмотрел с интересом. Никаких вечерних платьев, скромные брючки и милая блузочка, которая стоила как крыло самолета, ибо ткань для нее Вера Павловна выбирала долго и придирчиво, изведя обеих своих портних. Зато результат был великолепен! Блузка скрадывала пенсионные печали Веры, делая их предпенсионными, а дивный цвет добавлял свежести лицу ровно настолько, чтобы капитан привстал со своего места, щелкнул каблуками на глазах у всей столовой, и представился.
— Василий Сергеевич Коновалов.
— Вера Павловна Матвеева.
Вера подумала немного, и решила обойтись без реверансов. Много чести. Что капитан за человек, пока непонятно.
Завтрак прошел в теплой дружественной обстановке. Было сказано все что нужно, и сокрыто все, что не стоило внимания до поры до времени. Но даже из скудного запаса фактов, Вера смогла вычленить главное – капитан был не женат, детей не имел, и находился в активном поиске. Окияны-окиянами, а семью пора заводить. И так все сроки упущены.
Задерживаться после завтрака Вера не стала. Царственно подала руку Василию Сергеевичу, дождалась, пока он коснется ее, и гордо удалилась, перефразировав про себя любимого Пушкина, памятуя про «чем меньше», тем, собственно, лучше, и решив, что такое тактическое отступление не останется без внимания.
Так и вышло. Капитан сам нашел ее ближе к полудню, и предложил прогуляться по парку. Вера согласие, разумеется, дала, уже понимая, что эта крепость будет взята без привлечения дополнительных сил.
Однако, она ошибалась. А точнее, несколько просчиталась, не приняв во внимание то, что светлые мысли и желание «сходить замуж», может томить не только ее душу, но и чью-то еще.
Через три дня стало понятно – у Веры появились соперницы.
Конечно, всерьез она их не воспринимала.
А разве нужно было? Волноваться о поползновениях дамы, которая носит шляпку с вуалеткой и дни напролет вещает о своем попугае? Или о мельтешении бодрой веселой старушенции, которая занимается скандинавской ходьбой и не расстается со своими палками?
И вот тут Вера Павловна просчиталась!
Да и в старушки Изольду Тихоновну записала зря. Как выяснилось, та была на целых семь месяцев младше Веры, работала кардиологом в столичной клинике, и имела солидный багаж в виде трех детей, шести внуков и одного правнука, который, кстати, и изгнал Изольду на курорт своим появлением.
— В доме форменный бедлам, Верочка! Все орут, сходят с ума, и волнуются, вместо того, чтобы уложить младенца спать и наслаждаться жизнью!
— А если младенец спать не желает? – Вера Павловна с интересом наблюдала за разминкой Изольды.
— Я вас умоляю! Все-таки, я тоже когда-то была матерью. Пусть это было давно, и я уже почти ничего не помню. Но в одном память мне не изменяет! Моя маменька, Царствие ей Небесное, говорила, что если мать спит и нормально питается, то всем в доме легче. И в первую очередь тому же младенцу!
— Так, почему же они не следуют ее совету? Уложили бы маму спать вместе с малышом, и дело с концом.
— Моя дорогая, как вы правы! Я об этом им и твержу! Но им приятнее волноваться и вопить вместе с бедным ребенком! Эти странные действия добавляют смысла их существованию. Пусть вопят! Но без меня! А я вернусь домой, когда ребенок немного подрастет.
— А почему вы живете все вместе? Неужели нет никакой возможности разъехаться?
— Ну почему же. Есть, разумеется. Но это квартира моего папы. Чудная, просторная, уютная! И рядом с любимыми Патриаршими. Я хочу, чтобы меня вынесли из нее по всем правилам. Но попозже! Не сейчас! Я пока не готова!
— А к подобному можно подготовиться? – Вера Павловна не желала язвить, но получалось как-то само собой.
— Бог мой! Конечно! Есть же контентный план!
— Что у вас есть?! – Вера Павловна чуть не плюхнулась обратно на лавочку, с которой поднялась было, устав тратить время на пустые беседы.
— План, Верочка, план! Я давно уже живу по нему, родимому. Пункты только новые добавляю, а старые вычеркиваю. Моя внучка ведет свой блог и научила меня всяким модным словечкам. Говорит, что со мной не скучно, ибо я понимаю, что такое жить так, чтобы соседи сериалы не смотрели. Но поскольку я не желаю распространять свой контент посредством сети Интернет, то приходится расписывать свои планы на бумажке. По старинке. Чернилами. Или, на худой конец, карандашом.
— И что же в ваших планах? Если не секрет.
— Никаких секретов, Вера. В моих планах еще один брак. У меня их было четыре. Грядущий нужен для ровного счета.
— Зачем? – Вера пребывала в крайней степени недоумения.
— Видите ли, Верочка, пока я ставлю себе сложные, трудно выполнимые задачи, я живу! Мой план включает в себя еще тринадцать пунктов, один из которых – дождаться шести правнуков. А это, сами понимаете, задачка та еще. До ста лет точно протяну. Но есть один нюанс.
— Какой же?
— Дряхлой развалиной исполнять такое – не вариант. Исключительно на своих ногах и бодренько, дабы не напрягать потомков своим существованием.
— Получается?
— Пока – да. Вы думаете, мне нравятся эти чертовы палки? Нет! Терпеть их не могу! Хочу тортик, и на боковую! Но тогда есть вариант, что мой план не сработает. А потому – вперед! – Изольда размашисто зашагала по дорожке.
Вера Павловна посмотрела ей вслед, уже понимая – простой борьба за бравого капитана не будет…
Следующая неделя была полна сюрпризов.
И главным из них было то, что Василий Сергеевич пригласил-таки Веру Павловну в ресторан.
По такому случаю она даже выудила из чемодана ненавистные шпильки и кое-как доковыляла на них до указанного места встречи. Благо, оно оказалось недалеко от санатория.
Войдя в зал, Вера Павловна закусила губу, удила, все, что там еще полагалось закусить, учитывая отсутствие крепких напитков и желание нравиться, и промаршировала через зал такой летящей походкой, не взирая на свои девяносто шесть кило с малюсеньким хвостиком, что Василий Сергеевич вытянулся во фрунт, а за соседними столиками встали, приветствуя ее появление.
Удовлетворившись произведенным впечатлением, Вера Павловна простила каблукам свои муки и остаток вечера, а также следующий день, провела в самом благостном расположении духа. Которое, впрочем, тут же улетучилось, как только она узнала, что Изольда Тихоновна побывала в том же самом ресторане, с тем же кавалером, но только в другое время.
Новость Веру Павловну, разумеется, вовсе не обрадовала и она решила ковать железо, пока оно горячо.
— Друг мой, какие цели вы преследуете? – Вера Павловна отняла истерзанную поцелуями руку у Василия Сергеевича, и воззрилась на него так, будто сидели они не на скамейке в парке, а ее рабочем кабинете. – Правильно ли я понимаю ваши намерения? Мы ведь уже не дети. Что ходить вокруг да около? Не так ли?
Василий Сергеевич чуток поразмыслил над ее словами, а потом разразился страстным признанием, которое можно было смело считать плагиатом знаменитого: «Я старый солдат! И не знаю слов любви!»
Вера Павловна, обожавшая Калягина и одну из его лучших работ, разумеется распознала подлог, но решила не заострять на этом внимания. Просто сделала себе зарубочку на память, сочтя это не лишним.
Признание было несколько бурным, совершенно бестолковым, и сводилось только к одному – Вера, в качестве жены, Василия устраивала всесторонне.
— Еще бы! – смывала боевой вечерний раскрас Вера в своем номере. – Кандидат наук, наличие Луи, квартиры в Москве, в приличном районе, машины, дачи, гаража. Невеста с приданым! Остается лишь один момент.
Вера внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале и задумчиво провела пальцем по чуть запотевшему стеклу.
— Доверие, Вера… Сможешь ли ты доверять этому человеку?
Надо сказать, что для Веры Павловны этот вопрос был отнюдь не праздным. В ее жизни уже была история. Всего одна, ведь эта женщина была верна себе не только в профессии, но и в принципах. А основной из них Вера Павловна сформулировала еще в юности: «Без любви – ни одного поцелуя!». О замужестве, разумеется, в этом контексте, речь, без наличия чувств к избраннику, вообще не шла.
Первой, да собственно, и единственной, любовью Веры Павловны был ее однокурсник. Прыщеватый, щуплый, и совершенно гениальный Димочка. Правда, Димочкой он был всего пару лет, пока однокурсники не разобрались, на что способен этот тщедушный юноша. А теперь он и вовсе звался Дмитрием Олеговичем. И никак иначе! Руководил крупной клиникой, имел двоих детей, собаку и большой дом. То есть, все то, о чем в свое время так мечтала Вера.
А вот ее ребенок, которого она в свое время ждала от Дмитрия целых два месяца, свет так и не увидел. После того, как Димочка, робея и заикаясь, объявил Вере, что у него, оказывается есть невеста, и этот брак в любом случае будет заключен по каким-то «династическим» соображениям, ей ничего не оставалось, как гордо удалиться, сделав вид, что между ними ничего серьезного и не было. Неделю она рыдала в подушку, а потом ее сомнениям пришел конец, когда однажды утром она поняла, что больше уже не ждет ребенка… Это ударило по ней так, что пришлось сменить место учебы и рассказать родителям все, как есть.
Отец ее понял.
Мама – не сразу.
Плакала, сетуя на то, что Вера промолчала, не сочтя ее достойной доверия. А Вера без конца просила прощения, прекрасно понимая, что мама в чем-то права. К кому еще идти со своей печалью, как ни к матери? Почему она не сделала этого – Вера и сама не понимала. Она долго анализировала потом то, что случилось. Но поняла только одно – свою ответственность никогда нельзя доверять кому-либо. Ведь этот кто-то может и не справиться с тем, что ты решишь ему доверить…
Вот и сейчас Вера Павловна стояла перед зеркалом и гадала, что она вообще делает в этом санатории и на кой ей сдался этот бравый моряк, который явно не отличался верностью, а стремился лишь к одному. Так же, как и она сама, он явно хотел заполнить пустоту своей жизни хоть чьим-нибудь присутствием. И совершенно неважно, будет это Вера, Изольда, или дама с попугаем. Была бы женщина…
— Милая, уважать-то себя надо? Или как? Или ты готова уже изменить себе и ринуться в этот омут с головой, лишь бы на старости лет иметь возможность сказать, что ты была замужем? Давай, начистоту! Ты в этом браке и месяца не продержишься! Так к чему эти прыжки и гримасы? Чтобы было? Глупо, Вера! А дурочкой ты никогда не была! – Вера Павловна подмигнула своему отражению, и пошла собирать чемодан.
О том, что не одна она решила вопрос столько радикально, Вера узнала, когда села в поезд. Билетов почти не было, и она разорилась на СВ, решив, что некоторый комфорт она, после всего происшедшего, точно заслужила.
В купе было пусто, и Вера обрадовалась было, что хотя бы часть пути проведет без попутчиков.
Но не тут-то было! Раздался легкий стук в дверь, и Вера хмыкнула, когда Изольда Тихоновна ворвалась в купе и провозгласила:
— Однако, дорогая, в вашем уме я нисколько не сомневалась! Вы тоже дали отставку этому Дон Жуану? Прекрасно! У меня есть великолепный коньяк! Это дело надо отметить!
— Какое дело, позвольте спросить? – Вера рассмеялась, глядя, как Изольда пристраивает в углу свои палки.
— Как же! А знакомство с человеком, не обделенным интеллектом и не чуждым прекрасному?! Это удача, Вера! Которая случается так редко… И я вас категорически приветствую!
— А я вас…
Коньяк был хорош, времени – достаточно, а компания Веру вполне устраивала. Путь до дома обещал быть вполне сносным. Но когда Изольдой, которая решила, что теперь Вера, перейдя из разряда приятельниц, в разряд подруг, достойна доверия, были озвучены некоторые обстоятельства, две женщины, помолчав минутку, разразились таким гомерическим хохотом, что прибежал проводник, а пассажиры в вагоне несколько забеспокоились.
— Как?! И вам он предлагал руку и сердце?!
— На колено становился!
— Стихи читал!
— Паршиво, читал, если честно!
— Совершенно согласна! Станиславский бы плакал!
— Рыдал!
Хохот становился все сильнее, когда в купе постучали, и Вера икнула от удивления, уставившись на ту, что приподняла вуалетку, окинула взглядом ошарашенных ее появлением дам, и прощебетала:
— А мой Гошенька тоже умеет говорить: «Ха-ха!» И, Бог мой, как же вы правы! К чему нам узы Гименея, коль страсти нет и нет души!
Этот пассаж был встречен с восторгом. Дама с попугаем оказалась поэтессой, и Вера, обожавшая хорошую поэзию, еще раз возблагодарила небеса за все, что произошло с нею в санатории.
В этом путешествии Вера обрела двух подруг, ни одного мужа, и уверенность в том, что присказка про козу и баян – это совершенно точно про нее.
Вот почему сейчас, слушая Соню, Вера Павловна едва сдержалась, чтобы не рассмеяться ей в лицо. И понимая, что выдержка ей может изменить в любой момент, Вера залпом допила свой кофе, удивила Соню тем, что расцеловала ее в обе щеки, и махнула ручкой на прощание:
— Прости, душа моя! Спешу!
— Вера! Куда?! Я надеюсь, хотя бы в этот раз, на свидание?!
— А как же! – Вера Павловна подмигнула. – Меня ждет страстная встреча, которая будет полна ожиданиями и тревогами, которые столь волнительны для женщины моих лет.
— Вера, отвечай немедленно! Кто он?!
— Соня! Держи себя в руках!
— Я не в силах!
— А ты постарайся!
— Прошу, не томи! Скажи же, кто он?!
— Мой терапевт, разумеется! – Вера Павловна рассмеялась, глядя, как вытянулось лицо подруги и послала ей воздушный поцелуй.
Соня на нее, конечно, же обиделась, но Вере было уже не до того. Она спешила по коридору, чтобы спросить у своего врача, достаточно ли у нее времени, чтобы понянчить малыша Ирины, завести, наконец, кота и съездить в гости к Изольде, которая на год перебралась к морю, мотивируя это тем, что зубы второго правнука даются ей куда сложнее, чем первого.
— Верочка, я томлюсь! А зачем моим это надо? Им своих проблем хватает! Пусть живут! И я буду жить! На всю катушку! Пока позвоночник и суставы мне это позволяют! Разве плохо?
— Хорошо, Иза! Прекрасно!
И вот, теперь Изольда ждала Веру в гости.
А Вера ждала рождения ребенка Ирины и гадала, примет ли нового приятеля добродушный Луи. И в ее плане, который Вера Павловна все-таки составила, взяв пример с новой подруги, было еще столько важных и нужных пунктов, что Сонин печальный взгляд, брошенный ей вслед, остался незамеченным.
А за столиком в кафетерии пожилая уставшая женщина, отодвинет от себя чашку с кофе, покачает головой, глядя вслед подруге, которая подобно кораблю плыла по коридору, гордо вскинув подбородок и даже спиной смеясь над нею:
— Как так можно? Нет, это невыносимо! Что за человек?! Ни жизни, ни судьбы, а все туда же – хорохорится! Пора бы уже остепениться! Так нет же! Эх, Вера-Вера… Мне жаль тебя… Что нам жизни той отмерено? Всего ничего… А ты так ничего в ней и не поняла…
А Вера выйдет из центра, завернет по пути в детский магазин, где проведет часок, выбирая для будущего крестника игрушки и одежки, а потом наберет номер Изольды:
— Иза! Я еду! У меня есть две недели, а потом я нужна буду Ирочке.
— Жду!
Ответ будет короток, но дан будет так скоро и так радостно, что Вера поймет – ее действительно ждут… А если так, то стоит поторопиться! Время не резиновое, а потому надо его беречь и любить! И тогда, как знать, возможно оно ответит тебе тем же и даст возможность вволю порадоваться тому, что отмерено тебе судьбой.
Автор: Людмила Лаврова