Степан приоткрыл один глаз и сразу зажмурился. Низкое мартовское солнце прицельно било сквозь окно своим безжалостным лучом прямо ему в лицо. Он заёрзал на смятой постели, пытаясь увернуться от солнца.
— Проснулся, Ирод? – Раздался голос жены. – Открой свои бесстыжие глаза, хочу посмотреть в них. У всех мужики как мужики, подарки дарят, цветы своим жёнам. А ты вчера напился до невменяемости. Ты хоть помнишь, что праздник сегодня?
Степан отполз к самой стенке и смог открыть глаза. В узкие прорези между веками, похожими на щели бойницы, он увидел Катю. Она стояла, грозно уперев руки в крутые бока.
— К-какой? – искренне удивился Степан.
— 8 Марта, между прочим. Женский день. Это мне надо праздновать, а квасишь ты. Глаза бы мои на тебя не глядели. И не стыдно? Думала, посидим вдвоём, выпьем. Мне дочка вина хорошего принесла. Припрятала ради такого случая. А ты, паразит, нашёл и в одно лицо вылакал. Тебе водки мало?
Степан не успел прикрыться, как тапок, пущенный точной рукой жены, ощутимо ударил его по лбу.
— Вот тебе…
От второго тапка Степан успел спрятаться под одеялом. Хорошо, что их только пара. Он высунул нос из укрытия.
— Катенька, прости. Клянусь, я всё исправлю, — Степан икнул и хотел встать, но запутался в пододеяльнике.
Жена отмахнулась от него и скрылась на кухне. Оттуда раздался звон посуды. Когда она начинала так греметь, это означало, что очень рассержена и ссора затянется надолго.
Степан решил не лезть на рожон и слинять из дома от греха подальше. Он бочком просочился мимо кухни в ванную. Плеснул водой из-под крана себе в лицо, освободил от зубных щёток стаканчик, наполнил его водой и жадно выпил. Влажной пятернёй пригладил поредевшие волосы. Катя продолжала греметь посудой.
Степан тихонько прошмыгнул назад в комнату, оделся и вышел в прихожую. Обуваясь, не устоял на одной ноге и чуть не упал. На шум из кухни выглянула Катя.
— Куда собрался, алкоголик?
— Катенька, я сейчас… Я быстро… – Степан сорвал с крючка свою куртку и спиной попятился к двери.
— А ну стой! – скомандовала Катя и пошла на Степана грудью пятого размера, но тот уже выскользнул в открытую дверь и захлопнул её перед носом жены.
— Только вернись домой, уж я тебя… — раздалось из-за двери.
Степан не стал слушать, что его ожидает, и поспешил по лестнице вниз.
На улице светило солнце, по карнизам звонко барабанила капель, кое-где из-под растаявшего льда проглядывал выщербленный асфальт. Навстречу ему то и дело попадались мужчины с ярко-жёлтыми веточками мимозы или разноцветными тюльпанами в руках.
— Товарищ, не подскажете, сколько времени? – спросил Степан у прохожего с пушистой мимозой в руке.
— Опохмеляться пора, — бросил мужчина через плечо.
— Хорошо бы, — проворчал Степан и побрёл дальше.
Вообще-то он хотел узнать, где тот купил цветы, но почему-то спросил про время.
— Парень, где цветочки купил? – спросил он молодого паренька.
— Там. – Парень махнул рукой себе за спину.
— Ага, — сказал Степан и пошёл в указанном направлении.
Вскоре он увидел у светофора женщину. У её ног стола коробка, из которой цыплячьими головами выглядывали пушистые веточки мимозы.
Степан прибавил шагу. Очень хотелось купить цветы, чтобы задобрить Катеньку, а если повезёт, то получить заветные праздничные сто грамм. Но когда он подошёл, на дне коробке лежала только маленькая жидкая веточка.
— Берите, мужчина, отдам со скидкой, — сказала женщина, бросив на него цепкий понимающий взгляд.
— Мне бы букет. Для жены. А больше нету?
— Нету, — передразнила его женщина. – Хотите, ждите. Сейчас позвоню, подвезут ещё.
Степан подумал и решил, что такой веточкой можно только обидеть Катеньку. Поток мужчин с цветами на улице не иссякал, значит, где-то ещё продают цветы. И он пошёл дальше. По дороге в голову пришла мысль проверить карманы. Есть в них деньги или нет, он не помнил. Да и Катенька могла забрать, чтобы не пил больше.
Он остановился и, порывшись в карманах, нашёл смятую сторублёвку. Сколько могут стоить цветы, Степан понятия не имел. Впереди у легковушки толпился народ. Услышав, сколько стоит букетик тюльпанов, Степан расстроился.
— Тебе одын? – спросил его бородатый продавец с кавказским акцентом.
— У меня вот. – Степан показал мятую сторублёвку.
— Э, на эти дэньги могу дать толко один цветок. Хочешь?
Степан подумал, что один тюльпан, как и жидкая веточка мимозы не загладит его вины перед Катей и отошел в сторону.
Он напряг все свои извилины, вспоминая, у кого можно занять денег. «Да Лёха же мне пятьсот рублей должен! Пусть возвращает долг», — решил он и потрусил к дому Лёхи. Вообще-то пили они вместе, но на деньги Степана, значит, как ни крути, Лёха должен.
— Кто там? – спросила из-за двери Зина, жена Лёхи.
Женщина была до невозможности вредная, и держала мужа в ежовых рукавицах. Когда ему удавалось вырваться на волю, то отрывался по полной. Лёха за глаза звал её Язвой.
Степан назвался, наклонившись к замочной скважине.
— Чего тебе? – спросила Зина.
— Лёху позови. Он мне пятьсот рублей должен. Мне деньги позарез нужны.
Степан прижал к замочной скважине ухо, но Зина молчала. Видно переваривала полученную информацию.
— Ща я тебе дам, что не унесёшь! – крикнула, наконец, Язва.
Степан отпрянул от двери. Щёлкнул замок и в открывшуюся щель показалась рука со сложенными в кукиш пальцами.
— Вот тебе! – выкрикнула Язва.
Степан не растерялся и резко дёрнул дверь на себя. Зина от неожиданности вылетела прямо на него. Кукиш пролетел в сантиметре от его носа. За спиной Язвы мелькнуло тщедушное тело Лёхи в майке «алкоголичке» и в выглядывающих из-под неё широких семейных трусах в цветочек.
— Лёха, будь человеком… — успел крикнуть Степан перед тем, как Зина захлопнула дверь.
— Э-эх… — выругался он.
«И где взять денег? Надо было ещё дома пошарить в карманах Катиного пальто. У неё там вечно мелочь лежит, — запоздало вспомнил неудачливый охотник за цветами. — Было бы лето, нарвал бы цветов на клумбе, как раньше. И кто придумал женский праздник устроить в марте, когда ещё снег лежит?»
Но не возвращаться же домой порожняком. Степан понуро брёл по улице, стараясь не смотреть на счастливых обладателей вожделенных букетов. Задумавшись над своей несчастной судьбой, он поскользнулся на льду и чуть не упал. Ноги предательски задрожали. Чтобы успокоить волнение в нервах, вызванное возможным падением и его последствиями, Степан присел передохнуть на ближайшую скамейку.
Очень хотелось пить, да и живот подводило от голода. Со вчерашего дня маковой росинки во рту не было. Теперь неизвестно, когла Катя его накормит. И накормит ли вообще, если он не загладит свою вину букетом. Степан снова задумался, где взять денег на цветы. Кроме того, что на сто рублей можно купить бутылку пива, а то и две, на ум больше ничего не приходило.
Но тут он вспомнил, как они с Катей познакомились, как он любил её, в прямом смысле носил на руках. Тогда он редкий день приходил домой без цветов. Правда, рвал их на клумбах. Однажды его чуть не поймала милиция. Убежал. Двоих детей вырастили с Катей. Сын живёт далеко, а дочь тут, в городе, навещает их с внуками… И куда всё делось?
Чего зря пропадать деньгам? Степан уже собрался пойти за пивом, как увидел парня с букетом в бумажном кульке. Поравнявшись со скамейкой, тот остановился и спросил сигарету.
— Не курю. Пить пью, а сигаретами не балуюсь, — ответил Степан, не спуская глаз с выглядывающих из бумаги бутонов красных роз.
Парень казался очень расстроенным.
— Что, девушка не пришла? – догадался Степан.
— Сорок минут ждал, ноги замёрзли. А она на звонки не отвечает.
— Цветочки-то тоже замёрзли. – Степан покачал головой.
— Да пропади они … — в сердцах сказал парень и прицелился, чтобы отправить букет в урну у скамейки.
Степан, откуда только прыть взялась, вскочил на ноги и ухватил парня за руку.
— Постой-ка, не выбрасывай. Отдай мне. Жене подарю. Она знаешь, у меня какая? – Он не успел уточнить, какая у него жена, потому что парень пихнул букет прямо Степану в руки.
— Забирай. — И пошел прочь, сунув руки в карманы.
Степан от неожиданности онемел. Он сосчитал розы, их в кульке оказалось семь штук. Целых семь! И не каких-то хилых тюльпанов, а настоящих роз!
Он посмотрел вслед уходившему парню, не передумал ли? Потом расстегнул свою куртку и прижал неожиданно свалившееся на него богатство к груди, прикрыл полами куртки. По дороге домой кто-то окликнул его, но Степан не повёлся на призыв, лишь припустил быстрее.
— Матвеич, чего у тебя там? Бутылку греешь? – спросила у подъезда соседка.
Степан распахнул куртку и показал букет.
— Никак пить бросил? Молодец! Вот Катя обрадуется, — похвалила соседка.
— С праздником! С вашим, чтоб его, днём, — поздравил её Степан и ринулся в подъезд.
Поднимаясь по лестнице, он чувствовал себя молодым и счастливым, вроде даже стал выше ростом. Катя не ожидает от него такого сюрприза. Только бы не ушла в магазин… Он дарил ей розы только дважды в жизни — когда делал предложение и когда встречал из роддома с дочкой.
У каждой квартиры витали умопомрачительные ароматы, пустой живот отзывался на них громким урчанием. Степан попытался сглотнуть, но во рту пересохло, как в пустыне.
Он открыл дверь и сразу снял ботинки. Грязных следов на полу Катя даже за букет роз не простит ему. Рука у неё горячая, метко метала утром тапки.
— Нагулялся? – окликнула она его из кухни.
Он всегда удивлялся этой её способности видеть затылком и слышать через стены.
Степан вошёл на кухню, выставив вперёд руку с букетом, и застыл, как Ленин на бронепоезде.
Не дождавшись ответа, Катя, наконец, оглянулась. Увидев розы, она ойкнула, прижала мокрые руки к груди и стала оседать на пол.
Степан бросил букет на стол и наклонился над женой.
— Что, сердце? «Скорую вызвать»?
Катя замотала головой, открывая рот, будто живая рыба на прилавке магазина. Она силилась что-то сказать, глядя на алые розы на столе.
— Тебе принёс. Я же… это самое…
— Ты их украл? – сдавленным голосом спросила Катя.
— Нет. Ты что? Мне Лёха долг вернул, вот я и купил, — соврал Степан, умолчав о сумме этого самого долга. Уж очень хотелось выглядеть героем. «Мог бы пива купить, но выбрал цветы. Конечно, герой. Вчера даже не думал об этом, а сегодня…» Степан и сам поверил в свою ложь.
Кряхтя, Катя поднялась на ноги, взяла со стола букет и понюхала.
— Пахнут, – прошептала она, и такими глазами посмотрела на мужа, что его сердце ударилось о грудную клетку и растеклось по телу теплом.
Он уже и не помнил, когда она так смотрела на него.
— Спасибо. Мой руки, обедать будем, — сказала Катя кротким нежным голосом и достала из навесного шкафа единственную в доме вазу.
Степан чувствовал себя Суворовым, перешедшим через непроходимые Альпы. Он мыл руки под краном в ванной и смотрел на своё отражение в зеркале. Мешки под глазами никуда не делись, но выражение лица стало совсем другим — довольным, а не горестно-виноватым, как утром.
На столе его уже ждала тарелка с красным дымящимся борщом. Катя щедрой рукой положила в него ложку густой сметаны. Потом вдруг встала и достала из шкафа бутылку водки, налила в стопку и поставила перед мужем.
— Может, и ты со мной выпьешь? Праздник всё-таки, — осмелел Степан, растрогавшись от её доброты.
— А, была не была, пять капель не помешают, — улыбнулась Катя и достала ещё одну стопку.
Степан проводил тоскливым взглядом бутылку, когда жена снова её убирала. Но возражать не стал, понимал, что лимит доверия к нему иссяк ещё вчера, и лучше не обострять ситуацию в такой день, себе дороже выйдет. Катя села напротив мужа.
— А помнишь, как ты обрывал цветы на клумбах и дарил мне? — Катя молодо засмеялась.
Степан подумал, что в этот момент она словно тридцать лет сбросила, стала прежней красавицей, которую он отчаянно любил.
— Иди, отдыхай, я посуду сам вымою, — неожиданно для себя предложил он.
— Нет уж, я сама. А ты включай телевизор, сейчас Малахов с песнями будет. – И улыбнулась ему.
Они вместе смотрели телевизор, потом пили чай и вспоминали свою жизнь.
«Настоящий праздник получился. Теперь чаще буду дарить Катеньке цветы. Она у меня вон какая… — засыпая, думал Степан. – Плохо, конечно, что девушка не пришла на свидание к парню. Но и хорошо, ведь иначе я не получил бы вожделенный букет».
Он повернулся к спящей рядом Кате и заботливо прикрыл её грудь одеялом. Его захлестнуло нежностью, радостью, тоской и ещё чем-то давно забытым, чему так трудно подобрать нужное слово…
«Ты хочешь знать, как быть, если ты сделал что-то не так? Отвечаю: никогда не проси прощения. Ничего не говори. Посылай цветы. Без писем. Только цветы. Они покрывают всё»
Эрих Мария Ремарк