— Да пропади оно все пропадом! – Анна переложила готовые котлеты на тарелку, в сердцах ухватилась за ручку старой, бабушкиной еще, чугунной сковороды, напрочь забыв про прихватку, обожглась, и взвыла от несправедливости хаотичного своего бытия.
В голове откуда-то взялись строчки из песни любимой группы. Что-то там про «грош в копилке фактов» и извечный вопрос. Аня, вытирая брызнувшие слезы, всуе помянула Шахрина, и признала, что этот гений, в который раз, оказался прав – центром бытия ей, увы, не стать.
Вторя хозяйке, и идеально попав в верхнюю ноту, вступил сначала Грека, а потом и Семен. И если кот, как всегда, подпел Ане деликатно, просто поддержав компанию, то Грека старался вовсю.
Выть этот недомерок неизвестной природе породы умел так, что казалось, целая стая волков сидит на маленькой Аниной кухне сейчас и выводит рулады, грозя разбудить не только домочадцев, а вообще весь подъезд.
— А ну! Цыц! Помощнички! – Аня, наконец, сообразила, что рыданиями ожогу не помочь, открыла кран и сунула руку под холодную воду.
Тут же, изумленно чертыхнувшись своей глупости, ухватилась за ручку сковороды еще раз, пытаясь убрать ее из раковины, чтобы не повредить, и теперь уже взвыла так, что Грека радостно запрыгал по кухне, приветствуя лаем новый день, столь «весело» задавшийся с утра, а на пороге нарисовался заспанный Александр, муж Анны.
— Мать, ты чего буянишь?!
Обстановку он оценил моментально. Чем-чем, а реакцией Саша мог похвастаться. Боксер, как-никак, пусть и в прошлом.
Через минуту вода была перекрыта, Аня усажена на стул, перед ней появилась аптечка, а сковорода была убрана с пола.
— Дай, посмотрю, что у тебя там! – Саша осторожно взял жену за локоть, боясь касаться ладоней.
— Не надо! – взвизгнула Аня и сжала руку в кулак, тут же снова взвыв тоненько и пронзительно.
— Отставить! – Саша перешел в режим командира части и по его команде, как всегда, вмиг построились все. И Аня, и Грека, и Семен.
Впрочем, кот из всего семейства Смирновых, всегда был самым умным. Еще на стадии Аниных плясок со сковородой у раковины, он спрятался под стол и теперь «утешал» хозяйку, вылизывая ее тапок и отчаянно мурча. А что? Пожалеть-то кто-то ее должен или как?!
А то, вон, кричат только все! Балбес этот, который Грека, хвостом машет и скалится так, словно хозяйка ему всю тарелку с котлетами отдала. Чему радуется?! Неужели не понимает?! А должен бы! Ведь у самого бок до сих пор весь в шрамах. Как удирал тогда от пожара, случившегося в доме прежних хозяев, уже и не помнит. Как выл, сидя на мосту, весь всклокоченный и страшный, как смертный грех. Как Аня заставила мужа остановить машину и шла по этому мосту через метель, чтобы, простояв на коленях в сугробе больше получаса, уговорить-таки этого балбеса пойти с ней. Как лечила его, не обращая внимания на скулеж и укусы. А ведь кусался, поросенок! Еще как кусался! До тех самых пор, пока Семен его не отлупил. Хозяйка ругалась, но кот точно знал – он все сделал правильно! Ибо, нечего! Аня у него одна, а тут всякие кусать ее будут!
Именно Аня придумала псу имя, когда все семейство, двадцать раз переругавшись, никак не могло прийти к общему знаменателю и даже жребий, который кинули, использовав для этого старую кепку, не помог.
— «Ехал Грека через реку…» — задумчиво произнесла Аня и на этом все споры были окончены.
Спасла пса она, а, значит, и имя найденышу давать ей, а не кому-то другому.
Прежние хозяева пса забирать отказались. Привезли новый ошейник, поводок, и принесли свои извинения.
— Героический пес! Нас спас. Если бы не он – все сгорели бы. Выл и лаял так, что всех соседей перебудил.
— А почему же вы тогда его оставляете у нас?
— А куда нам его? Сами на птичьих правах пока у родственников ютимся. Там комнатка восьмиметровая, а нас шестеро. Не до собаки…
Семен, присутствовавший при этом разговоре, гнев Анны почувствовал сразу и так отчетливо, что ему стало страшно. Еще немного и сорвется его ласковая. Нельзя!
Запрыгнул на руки к хозяйке, сунул хвост ей под нос, впился когтями в колени, и успел-таки погасить вспышку. Не сорвалась! Ничего не сказала. Молча кивнула, вытащила из кучи бумажек на своем рабочем столе чистый лист и приказала:
— Расписку пишите.
— Какую еще расписку?
— Что собаку мне передали добровольно и навсегда.
— Зачем? Мы не собираемся его забирать.
— Предавший однажды… — буркнула себе под нос Аня, и со стуком положила на стол ручку. – Пишите!
Возражать хозяева Греки не стали. Молча написали то, что от них требовали, и уехали, а Аня долго еще потом сидела на полу, чесала уши поочередно то Греке, то Семену, и плакала.
Что такое предательство, ей было известно не понаслышке.
Ее тоже в свое время выставили из дома, как Греку, наплевав на справедливость. Первый муж Ани был человеком, мягко говоря, неважным. Любил погулять, да и от выпивки не отказывался. Нет, алкоголиком, он, разумеется, не был. Но дело это уважал и считал, что пятница – это повод. А если есть повод, то чего ж не выпить?
Аня его любила. Обеспечивала, по совету матери, надежный тыл. Порядок, еда, и все такое прочее.
Родила дочь, о которой муж ее так просил.
Но вскоре выяснилось, что дальше желания «обмыть пяточки», радость от рождения ребенка у мужа не играет.
Девочка ему мешала. То кричит громко, то пахнет неприятно. Возись с ней…
Аня, несмотря на всю свою любовь, терпеть подобное отношение к ребенку, не стала.
А что? Просить – просил, а теперь убери – подвинься? Не будет этого! Мужика можно и другого найти, а дети запасными не бывают.
Роди-ка этого младенца, попробуй!
А потом потрясись над ним хоть недельку, прислушиваясь, дышит или нет!
Вытри ему нос впервые, попутно силой мысли, потому, что руки же заняты, заставив включиться телефон и перелопатив весь интернет в поисках диагноза, подходящего для прозрачных соплей. Зачем? А потому, что врач придет только через пару часов, а тебе надо срочно, вот прям сию минуту, понять, что с ребенком!
Поймай его, когда он делает свой первый шаг, отталкивая твои руки, и упрямо пытаясь расквасить себе нос. И тут же отпусти, чтобы этот шаг все-таки состоялся…
Обомлей от счастья, когда он впервые мамкнет, и зацелуй до алых щек, не обращая внимания на возмущенный писк в ответ на непрошенную твою ласку…
Вывод очевиден. По крайней мере, был очевиден для Анны. Она забрала дочь и ушла от мужа.
— Уходишь? – пожал тот плечами. – Твое дело. Возвращаться не вздумай. Не приму.
Аня в ответ только хлопнула дверью. Какой смысл объяснять что-то там, где тебя не желают слышать?
Вскоре после развода, который был весьма непростым, у нее и появился в доме Семен. Аня подобрала его обессилевшим и уже почти сдавшимся в своих попытках бороться за жизнь, у края большой лужи рядом с подъездом дома родителей, куда вынуждена была переехать, так как своего жилья у нее тогда еще не было.
— Господи, Аннушка, где ты взяла это чудовище?! — мать Ани, Галина, ахнула и тут же отобрала у дочери найденыша. – Руки вымой хорошенько! Мало ли, чем он болеет! Еще заразим ребенка, не дай Бог!
— Мам, разберемся! Где-то были контакты ветеринара у меня. Я ей помогала участок для строительства клиники оформлять. Думаю, не откажет мне в помощи. Присмотришь за Соней?
— Да куда ж я денусь! Вези, вези его скорее, а то он совсем плохой! Маленький такой, жалкий…
— Ничего! Будет большой и толстый! Дай только срок!
Аня оказалась права. Семен, которого назвали так просто потому, что назвали, не перебирая кучу имен и не ломая голову над тем, какое из них лучше подойдет, вымахал в огромного пушистого нахала, который беззастенчиво пользовался своим положением единственного мужика в доме, и воспитывал свой женский батальон, не взирая на личности. Даже маленькой Соне иногда доставалось от него, когда Аня, уставшая, возвращалась домой, а дочь принималась капризничать, требуя внимания. Получив от кота хвостом по носу, а то и легкий укус за пятку, Соня тут же успокаивалась, довольно быстро уяснив, что с такими аргументами не поспоришь, а мама тоже не железная.
Каждую особь человеческую мужского пола, приходящую в дом, Семен считал личным врагом и наотрез отказывался общаться, исподтишка безобразничая и нисколько не смущаясь, когда Аня принималась ругаться, обнаружив очередной «сюрприз» в ботинках гостя.
— Семен! У тебя совесть есть?!
Кот всем своим видом показывал, что подобное понятие ему неизвестно, а Аня вздыхала.
— Да ну вас! Все вы, мужики, одинаковые! Только о себе и думаете!
Подобные обвинения Семен отвергал, ибо точно знал, что он единственный в своем роде и уже точно неповторимый, а доверить свою хозяйку кому попало – это не дело для приличного кота.
Аня так привыкла к его выходкам, что даже купила в прихожую специальный шкафчик для обуви, чем нанесла кровную обиду Семену и даже на какое-то время потеряла в статусе.
— Что ты сидишь и всей спиной меня презираешь? – смеялась Анна, глядя на кота. – Ты же не разбираешь, кто пришел, папины друзья или мои знакомые! Раз мужчина, то конец его ботинкам! А так нельзя, Сема! Мне из-за тебя в девках куковать всю оставшуюся жизнь?
Семен в ответ молчал. Что объяснишь женщине, если она элементарных вещей не понимает? Лучше не спорить, а промолчать и сделать по-своему. Потом, можно, конечно, и извиниться, но это в исключительных случаях. Ведь, если защищаешь своих, то прощения просить за некоторую свою суровость – это лишнее.
Лишь раз изменил себе Семен. Не тронул шкафчик, который давно уже распрощался со своей красотой, весь изодранный нервными когтями Семы. Не ушел в детскую, чтобы плюхнуться обиженно рядом с Соней и высказать ей все, что думает о ее матери, а потом дремать, вполглаза присматривая за шустрой егозой.
Напротив, остался рядом с хозяйкой, внимательно разглядывая незнакомца, который краснел, бледнел, но что-то говорил Аниному отцу, сжимая в руке рюмку, которую так и поставил потом на стол нетронутую. Удивленно повел ухом, когда сидящие за столом загомонили радостно и потянулись к Ане, чтобы обнять ее и поздравить с чем-то. А потом потопал за странным человеком в детскую, где нервно дернул хвостом, глядя как тот опустился на колени перед Соней и со всей серьезностью спросил у двухлетней крохи:
— Будешь моей дочкой?
Имени этого человека кот не знал, да оно ему было и не надо. Он запомнил запах и почему-то успокоился. Тот, к кому Соня сразу и без капризов пошла на руки, не мог быть плохим.
Так в доме появился Саша. Какое-то время они с Аней жили у ее родителей, а потом, когда Соня немного привыкла к новому члену семьи, переехали к Александру.
Семен, которого Аня, конечно, забрала с собой, чихал, трогая лапой букет из белых роз, и прислушивался к смеху Ани. Раз смеется – значит все хорошо. Ведь этот звук он слышал от хозяйки не так уж и часто.
Несколько лет после они жили тихо-мирно.
Почти.
Анна сначала воспитывала Семена и Соню. Потом Семена, Соню и маленького Максима. Чуть позже добавился Грека и перебравшаяся к дочери после ухода мужа, Галина. Семейство росло, а Аня становилась все более нервной.
Почему?
Семен не знал. Он по-своему, по-кошачьи, пытался лечить ее хандру, но получалось так себе. Понимая, что ничего не выходит, Сема пытался привлечь к решению вопроса Александра, но тот кота не понял. То ли проблем, связанных со службой, было слишком много, то ли еще что-то отвлекало Сашу от домашних забот-хлопот, но состояния Ани он не замечал, вечерами привычно чмокая ее в щеку и требуя любимого борща. Блюдо это, как и пышные котлеты, любимые всей семьей, включая Греку и Семена, было у Ани коронным, и она исправно стояла у плиты, хотя, как догадывался, Семен, терпеть этого не могла.
Вот и сегодня, нажарив, котлет, Аня сорвалась-таки, дав волю слезам и усталости, которую, кроме кота, особо никто не замечал. Привыкли к тому, что Аня всегда на страже домашнего уюта и сковородки, а потому, просто не обращали внимания на некоторые странности в ее поведении.
— Аннушка, ты чего? – Саша наложил повязку на ладонь жены и заглянул в глаза той, что сделала его счастливым отцом семейства.
— А ничего! – Аня обиженно фыркнула. – Совсем с катушек слетела женщина! Вот и все!
— Ого! Ничего себе новости! Не замечал за того такого… Я совсем того?
— И этого тоже!
— Анюта, ты можешь объяснить по-человечески, что случилось?
— Обидно, Саш! До чертиков обидно!
— Ага… Про обидно – понял, а про причину – нет. Устала?
Аня не ответила. Просто уткнулась носом мужу в плечо, поелозила, устраиваясь поудобнее, и вздохнула, соглашаясь.
— Вон оно что! Ладно! Принято! Уходишь в отпуск со всеми вытекающими!
— Саш, какой отпуск?! До лета еще, как до Луны! У меня работы непочатый край!
— А я тебя не с работы, а от плиты увольняю! Готовить с сегодняшнего дня буду я!
Аня удивленно глянула на мужа:
— Ты?!
— А что такого? Или ты думаешь, что мужики готовить не умеют?
— Нет. Я так не думаю. Папа очень хорошо готовил. Просто я думала, что ты этим заниматься точно не станешь…
— Почему это? Если ты меня на кухне ни разу не видела, это не значит, что я ничего не умею. Уж картошку-то чистить меня в армии научили, звезда моя. А остальное… «Все мы учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь…» Разберемся! Вон, Семен поможет, если что!
— Саш…
— Ась?
— Я тебя люблю!
— Я тоже! Пары недель тебе хватит?
— Не знаю… — честно призналась Аня. – Ты же знаешь, у меня сейчас дел – хоть разорвись.
— Не надо разрываться. Занимайся своими делами. А сковородками займусь я.
— А мама что скажет?
— Твоя? Не знаю. Ругаться будет, наверное. Скажет, что мы совсем несамостоятельные стали, и прогонит меня с кухни. Но я не дамся! – Саша встал в позу, вытащив из раковины так и не вымытую сковородку и взяв ее наперевес. – Мужик я или не мужик? Должно мое слово что-то значить в этом доме?
Аня рассмеялась в ответ, и Семен окончательно успокоился. Раз хозяйка смеется, значит, ей полегчало.
День закрутится, разметав семейство в разные стороны и заставляя заняться своими привычными делами. А потом будет кропотливо отмерять минуты на старых ходиках, подаренных Ане матерью. Эту семейную реликвию хранили в семье уже больше века, и Семену было безумно интересно, куда же девается маленькая серая птичка, которая всякий раз выскакивала из окошка очень не вовремя. Только развалишься, пузо разложишь, задремлешь, а тут она со своим «ку-ку»! Наказание, да и только!
Аня, уезжая на очередную встречу, привычно потянет за тяжелую еловую шишку, подмигнув Семену.
— Не трогай птичку, злодей!
Кот обиженно уткнется носом в хвост. Вот еще! Могла бы и не предупреждать! Когда он эту надоеду трогал-то?!
Сонная тишина накроет квартиру, и Семен переберется под бок к Греке, где ему тепло и спокойно.
Теперь до вечера.
Тогда Галина вернется после работы домой с внуками, и дети будут, перебивая друг друга, рассказывать бабушке, что за день произошло в школе и детском саду.
И Галина будет до слез смеяться, глядя как Максим репетирует свою роль гриба из новой постановки. Поскольку принца он играл в прошлый раз, то пришлось уступить другому мальчику главную роль.
Но даже мухомор в исполнении Макса будет иметь такой оглушительный успех, что Соня с Галиной отобьют себе все ладошки, аплодируя мальчишке. А воспитатели в очередной раз посоветуют Анне отдать сына в театральную студию.
— Такой талант пропадает!
Соня, разделавшись с уроками, придет на кухню, отодвинет бабушку от мойки, и посоветует ей поберечь руки.
— Ба, я сама!
И Галина уступит внучке свое место почти без возражений. А потом глянет на ходики, и покачает головой.
— Папа ваш все еще служит… А мама вообще не звонила… Трудяги…
И дети успеют уснуть еще до того, как вернутся один за другим родители. И Галина тихонько прикроет дверь в детскую, чтобы не проснулась ребятня и не нарушила тихий шепот, звучащий на кухне.
— Это чья котлета? Одна-одинешенька лежит тут и скучает? – спросит Аня.
— Твоя!
— Я свою уже съела. И вообще, я и так толстая!
— Ты – красивая! Самая-самая красивая на всем белом свете! Ешь, тебе говорят! И не выдумывай! Вкусные макароны?
— Очень!
— А ты говорила, что я готовить не умею!
— Я так не говорила!
— Но подумала! А это одно и то же! Анька, а давай летом на море рванем?
— Саш, а стройка?
— Подождет стройка! Тебе отдых нужен! А дом никуда не денется. Коробка стоит, крышу доделаем, а остальное – в следующем году. Что скажешь?
— Скажу, что у моего мужа есть уши.
— Только уши?
— Нет! Еще и большое сердце! А еще скажу, что я не ошиблась, когда выбрала тебя.
— А что, были еще варианты?
— Сашка! Отпусти меня! Дети проснутся!
— Куда там! Их теперь пушкой не разбудишь! Анька, мне так повезло…
И Семен, по привычке подслушивающий в коридоре, решит, что на сегодня с него хватит. Если в доме мир да лад, то и коту спокойно. А раз так, то можно пойти в детскую, забраться на кровать к Соне, ведь она не брыкается во сне, в отличие от Максима, и подремать в свое удовольствие.
Ведь, кто знает, что принесет новый день?
Может быть, новые печали, а может – новые радости.
Как знать?
Одно Семен будет знать точно. Пока женщина, которая хранит этот дом, улыбается, все у них будет хорошо.
Автор: Людмила Лаврова