Анна Сергеевна стояла на кухне у окна, повернувшись к нему лицом, чтобы дочери не могли увидеть её слёз. Но Лариса и Ирина знали о том, что мама плачет, даже не видя этого. Дочери привыкли к тому, что она несчастна.
Ирина молча вошла на кухню и обняла мать со спины.
— Мамочка, — сказала она, прижимаясь к её плечу подбородком, — хочешь, я приготовлю тебе чай с мятой? Ты же любишь.
Анна Сергеевна торопливо вытерла слёзы с глаз и принуждённо улыбнулась.
— Хочу. Давай попьём чаю. А где Лариса?
— В нашей комнате. Читает.
— Какие же вы у меня умницы, — снова улыбнулась мама. – Как я счастлива, что вы у меня есть.
— Мы тоже счастливы, что у нас есть ты.
Ирина немного помолчала, решаясь сказать то, что ей очень хотелось произнести. Потом всё же вздохнула и проговорила тихо и нежно:
— Мама, я папе за тебя никогда не прощу. Он не прав. Вот окончу институт, устроюсь на работу, сниму квартиру и заберу тебя к себе. Будешь там спокойно жить и работать, тетрадки свои проверять.
— Спасибо, доченька.
— А зачем ждать окончания института? И вообще, зачем чего-то ждать? Почему было не уйти от него ещё тогда, когда у него был самый первый роман с той его коллегой? – со злостью в голосе спросила Лариса, вошедшая на кухню и услышавшая беседу сестры с матерью.
— Куда уйти, Лариса? В общежитие? Обречь вас на нищенскую жизнь? – ответила Анна Сергеевна. – Доченька, пойми, здесь у вас отдельная комната, хорошая обстановка. А у меня нет никакого жилья. Ты не представляешь, каково это – жить в общежитии.
— Можно было сменить работу, а не пахать за три копейки в своей несчастной школе.
— Лариса, ты же знаешь, как мама любит свою работу! – вступилась за мать Ира. – Её там очень ценят.
— Ага! Ценят. Так же, как и муж ценит. Пользуются её наивностью.
— Лариса! Перестань!
— Вы перестаньте. Только и делаете, что ревёте обе. Есть два варианта: либо жаловаться на свою жизнь, либо взять всё в свои руки и изменить её. Но жаловаться проще.
— Доченька, мы с папой любим друг друга. Куда я от него уйду. Как он один? Семья – это самое главное в жизни. Ради неё можно всё, что угодно, стерпеть. А ссоры у всех случаются.
— Измены тоже у всех бывают?
— Молодая ты ещё, Ларочка. Тебе кажется, что в жизни всё просто.
— Мама, а всё и есть просто! Вот я тоже сейчас тоже просто соберусь и уйду. Ночевать буду у Юльки! А вы пейте свой мятный чай!
Лариса со злостью развернулась и вышла. Мать и сестра лишь переглянулись. Ира поставила чайник и разложила в чашки мяту.
Анна Сергеевна больше не плакала. Она раздумывала о чём-то своём. Когда чай немного остыл, она сделала большой глоток и с наслаждением проглотила. Ира наслаждалась напитком так же медленно.
— Интересно так вышло, Иришка. Вы с Ларисой однояйцевые близнецы. Лица и фигуры – как под копирку. А характер абсолютно разный. Ты вся в меня. Помню, я тебя ещё малышкой по характеру отличала. Лара чуть что – в крик сразу. А ты лежишь тихонько, смотришь на неё, будто удивляешься, чего это она заходится в плаче. Ведь не катастрофа же – пелёнка мокрая, — вспоминая своих дочерей в младенчестве, Анна Сергеевна невольно улыбнулась счастливой улыбкой матери. Дочь невольно улыбнулась в ответ.
— Ты не слушай Лару, мама. Она сериалов насмотрелась и книг начиталась. Вот и умничает.
— Каких книг?
— Про феминисток.
— Дались ей эти феминистки, — удивлённо проговорила Анна Сергеевна. – Никак не пойму, как в ней сочетается это стремление к женской независимости и умение создавать красивейшие женские образы.
Обе дочки Анны Сергеевны были первокурсницами. Лариса училась в институте культуры и мечтала в будущем пройти курсы по гриму. Ира пошла по следам матери и поступила в педагогический, хотела стать учительницей начальных классов. Учились девушки хорошо, и мать гордилась ими.
Дети были самым большим счастьем в жизни Анны Сергеевны. Она вышла замуж по большой любви. Муж у неё был очень красивым мужчиной. Когда родились дочери, мать радовалась, что они пошли в отца. Правда, отношения с мужем после рождения малышек испортились. Ему не хватало её внимания. Поэтому появились другие женщины, которые могли его утешить. Анна Сергеевна всё понимала. От обиды и боли плакала. Но терпела. Любила мужа, хотела сохранить семью. К тому же квартира, в которой жила семья, принадлежала её главе. В порывах ссоры муж не раз кричал жене: «Не нравится жить со мной – собирайся и проваливай!»
Дочерей Анна Сергеевна кормила и одевала практически полностью сама. Она оплачивала и секции, где талантливые девочки обучались рисованию и танцам. А вот за коммунальные услуги платил муж. И квартиры своей у Анны Сергеевны не было. Как-то раз, сильно поругавшись с супругом, она отправилась к директору школы и слёзно просила её помочь с жильём.
— Что я могу вам предложить, Анна Сергеевна? – с горечью отвечала ей Марина Геннадьевна. – Город нам может помочь только комнатой общежитии. Но вы сами знаете, в каком оно состоянии. Советую вам помириться с мужем. Он же вас не бьёт.
— Нет, — соврала Анна Сергеевна, опуская взгляд. Ей почему-то было стыдно за то, что вчера супруг впервые поднял на неё руку. К счастью, домой вовремя вернулись девочки. И муж пришёл в себя.
Ирина тогда плакала вместе с мамой и гладила её по голове, а Лариса презрительно поджимала трясущиеся губы и молчала.
Муж потом попросил прощения, и пара помирилась. Но жизнь в семье так и не наладилась. Потом в течение нескольких лет Анна Сергеевна пыталась угодить мужу и вернуть его любовь. Но, как она ни старалась, у неё ничего не получалось. Супруг всегда находил, за что отругать её. И она постепенно смирилась с его отношением. Научилась получать радость от поездок на дачу, где она выращивала кое-какие овощи, цветы и травы. Летом она была совершенно счастлива. С мужем они виделись редко. На работе у неё был отпуск. И вместе с девочками они возились на грядках, гуляли и купались в реке.
Шли годы. Лариса и Ирина подросли. Стали совсем взрослыми. Конечно же, начали понимать все тонкости семейных отношений. Лариса никак не могла принять мамину позицию и постоянно обвиняла её в том, что она позволила отцу так себя с ней вести. С папой у обеих девочек отношения были прохладными. Виноват в этом был, прежде всего, он сам. Отец никогда не стремился заниматься с детьми. Он считал, что даёт жене деньги на детей, и на этом его обязанности заканчиваются.
У главы семейства систематически случались романы на стороне. И вот однажды, когда дочери уже доучивались в вузе на последнем курсе, он заявил жене, что уходит из семьи.
— Слава, послушай, не уходи. Это же всё пройдёт, так уже было ведь. Тебе надоест! Не уходи, пожалуйста! — просила Анна Сергеевна. – Мы же с тобой семья. У нас дети.
— Мама! – закричала Лариса, — Зачем ты унижаешься? Прекрати!
Ира молча обнимала мать, пытаясь её немного успокоить. Её это удалось, и она увела Анну Сергеевну на кухню, чтобы отец мог спокойно уйти.
Мать тяжело переживала развод. Почти месяц плакала. Лариса злилась, а Ира утешала. Никуда не уходила по вечерам, стараясь не оставлять маму одну.
Через какое-то время Анна Сергеевна не только забыла о своём горе, но и ощутила себя абсолютно счастливой в своей свободе. Тем временем дочери устроились работать, обе разъехались в разные концы города.
Лариса маме звонила редко. Чаще общалась с сестрой. В один из выходных она позвонила Ирине и спросила, не сможет ли она составить ей компанию на шопинге.
— Я еду с мамой на дачу, прости, не получится, — ответила сестра.
— Ладно, — разочарованно ответила Лариса. – Я бы тоже съездила на природу. Давно там не была. Но мама что-то меня не звала.
— А что удивительного? – спросила сестра. – Ты всегда была с ней такой грубой, а после развода родителей вы с мамой очень мало общалась. Обвиняла её постоянно во всех грехах. Ей, наверно, не особо хочется ещё раз услышать, как она своим терпением и смирением испортила нам всё детство. Кстати, ты меня к этим словам не приписывай. У меня детство было счастливым. И я за него маме благодарна.
— Я разве говорила, что она нам испортила детство? – растерянно спросила у сестры Лариса. Ей казалось, что она никогда ничего обидного матери не сказала.
— Да, Лариса, говорила.
— Не помню, — призналась девушка. – Моё детство тоже было счастливым. Мама делала для нас всё, что было в её силах…
— Так ты бы ей позвонила и сказала об этом.
— Ты знаешь, она как-то со мной разговаривает холодно. Ничего не рассказывает. Спрашивает, всё ли хорошо, и заканчивает разговор побыстрее. Будто отделаться хочет. Даже обидно.
— Ну вот. Теперь ты понимаешь, что она чувствовала….
— Ты права, — согласилась Лариса. – Я сегодня уже на дачу не успею. А в следующие выходные надо увидеться.
— Тогда планируй поездку. У нас на грядке как раз клубника скоро пойдёт.
Неделю Лариса собиралась с мыслями. Она вспоминала всё то, что говорила маме, и ей впервые было стыдно. В пятницу она набрала Анне Сергеевне:
— Мамочка, здравствуй. Я соскучилась. Хочу тебя увидеть.
— Здравствуй, Ларочка, — удивилась мама дочкиному звонку. – Я тоже скучала.
— Можно я с вами завтра на дачу поеду?
— Конечно, можно, доченька! – обрадовалась Анна Сергеевна.
В субботу Лариса приехала на дачу с тортиком «Птичье молоко», который её мама очень любила. Едва войдя в дом, она поставила угощение на стол и подошла к маме. Обняв её, Лариса прошептала ей на ушко: «Прости меня, пожалуйста. Я очень тебя люблю».
Анна Сергеевна крепко обняла дочь и ответила ей:
— Я тоже тебя люблю. Всё хорошо. Забыли все обиды.
Тут в дом вошла Ира с тарелкой спелой клубники.
— Ого! Птичье молоко! – образовалась она. – Как мы сейчас классно чаю попьём!
— Ещё как классно! — поддержала сестру Лариса.
Они все втроём пили очень вкусный чай с мятой, ели торт и клубнику. Болтали и смеялись так же весело, как в детстве.
Лариса больше никогда не вспоминала о прошлом их семьи. У них появилась новая традиция – ездить на дачу втроём и пить чай с тортом. А ещё они начали выезжать за покупками втроём, и в магазинах они с сестрой вынуждали маму обязательно примерить какую-нибудь новую вещь, которую потом ей оплачивали. Теперь Анна Сергеевна всегда ходила на работу не только счастливой, но и нарядной.