— Я не заставляю тебя спать с отцом Алины, – нервничая, Надежда перешла на повышенные тона. – Но сесть за стол и договориться ведь можно. Ради ребенка, который любит папу.
— Нет, – упрямо твердила Марина. – Еще раз предупреждаю, что, если он появится в нашем доме, я уйду.
— Уходи, – не выдержала мать, – я уже устала быть между вами амортизатором. Не пойму только одного. Если ты такая принципиальная, почему тогда не против того, что Алексей покупает для дочери вещи, велосипед, телефон?!
— Я и сама могу купить, – Марина оставалась верна себе.
— Ага, – язвительно заметила Надежда, – на грошИ, которые получаешь, много купишь. Детка моя, ты всю жизнь живешь за мой счет, не зная, что такое ремонт или покупка бытовой техники. Ты даже коммуналку ни разу не оплачивала, а хорохоришься. Так вот, я устала тянуть на себе и тебя, и внучку. У нее есть отец, пусть помогает. Но я не позволю, чтобы человек, приехав к ребенку за сотни километров, болтался по улицам, не имея возможности войти в квартиру и общаться. С собакой так не поступают, как ты с ним.
— Не лезь, – заявила подруга, когда в сердцах поделилась с ней своей болью, – пусть разбираются сами.
— Да я не лезу, просто хочу, чтобы взрослые люди договорились, а не демонстрировали своё фи.
Дочери было немногим за сорок, когда впервые забеременела. Отношения с Алексеем у них длились три года. Она ездила к нему то в Москву, где работал, то на родину в Беларуси, правда, не более, чем на пару недель, но все-таки. Сам мужчина любил проводить время у тёщи – в общепите есть не мог, а ее котлетки и супы просто обожал.
Надежда и старалась, принимая гостя, хотя ей самой не нравилось долгое присутствие в доме постороннего. Несколько раз даже делала замечания по поводу его внешнего вида – чуть ли не неглиже по утрам.
— Я привык так ходить, – оправдывался, как она думала, потенциальный зять.
— Зато я не привыкла и мне это не нравится, – парировала она.
Марина вставала на сторону Алексея и сердилась на нее. А как стала фыркать, когда мать возвращалась с работы:
— Леша отдыхает, не мешай.
— Мне что, искать пятый угол в собственном доме? – огрызалась Надежда, но на рожон не лезла и закрывалась в своей комнате.
— У тебя есть квартира, – однажды сказала Алексею, – перебирайтесь туда и живите.
— Там нужен ремонт, – услышала в ответ.
— Так делайте!
— Пока нет возможности.
И опять все продолжалось в прежнем духе. Ровно до того момента, пока Марина не забеременела. Надежда испугалась – не возраста, хотя для первородящей он был критическим. У дочери с детства был сахарный диабет и рожать ей запрещали.
— Я буду рожать, – уперлась Марина.
— И правильно, сохраняйте беременность, – заведующая эндокринологическим отделением была единственным врачом в родном городе, который поддержал это стремление. — Только направлю вас в республиканский центр «Мать и дитя», чтобы всё было под контролем специалистов.
Надежда не узнавала свою дочь. Ей никогда не приходилось встречать женщин, чтобы так скрупулезно выполняли все назначения и требования медиков, – за девять месяцев сахар крови ни разу не поднялся выше оптимальных значений. Внучка родилась здоровой, и все были счастливы. Особенно отец. Сын от первого брака у него уже взрослый, в его воспитании не участвовал, поэтому, как понимала Надежда, намеревался взять реванш с дочерью.
Не получилось. После родов Марину как будто отвернуло от мужчины – в нём её раздражало всё. Не так ходил, не так стоял, не так держал ребенка – всё было не так. Всякий раз, когда приезжал из Москвы к дочери, устраивала скандал, а однажды вообще запретила появляться. Заблокировала его, внеся в черный список в телефоне.
Какая между ними пробежала черная кошка, Надежда не поняла и не понимает. Она изначально не была в восторге от Алексея, видя его неаккуратность и неумение держать слово, – полная противоположность Марине. Но с рождением внучки стала закрывать глаза на недостатки, оправдывая мужчину любовью к дочери и готовностью помогать ее растить.
Марина сопротивлялась и, чем дальше, тем больше. Когда вышла на работу (Надежда к этому времени ушла на пенсию), доходило до казусов – Алексей, приехав из Москвы, бесцельно шатался по городу, дожидаясь звонка неофициальной тещи:
— Приходи, Марина уже ушла.
С этой минуты день принадлежал двоим – отцу и дочери. Они играли, читали, рисовали, ходили в кафе и по магазинам. Поначалу Надежда их сопровождала, а потом поняла, что в этом нет необходимости, – мужчина покупал дочери всё, в чем она нуждалась, и вкус у него оказался хорошим.
Три велосипеда (по мере взросления Алины), самокаты, два телефона, куртки, школьная и спортивная форма, рюкзаки, кроссовки – это далеко не весь перечень вещей, которые были и есть у дочери благодаря ему. С телефонами, правда, девочка обращается по-детски неумело, то и дело их разбивая.
— Папочка, купи мне смартфон, – в очередной приезд ластилась, как кошечка, – я буду его беречь, обещаю.
— Хорошо, – согласился отец, – надеюсь на это, ведь ты уже не маленькая.
Внучка, визжа, повисла у него на шее. Надежда только покачала головой с улыбкой – егоза. Уже девять лет ребенку, а с отцом — малыш малышом. А он и рад стараться – то держит ее на коленях, то на руках носит.
— Алина, слезь с рук, – Надежда хочет показать, что сердится, а глаза смеются, – ты уже с папу ростом, ноги по полу волочатся.
Хохочут все. Причем отец и дочь настолько одинаково, что Надежда диву дается. Они вообще – одно лицо. У внучки даже ноги, как у него, – такие же длинные.
Сейчас Алину положили в больницу – на обследование.
— Бабушка, – спрашивает всякий раз, – когда папа приедет?
— Скоро, – отвечает Надежда, понимая, что внучка ждет обещанный телефон, – у нее, единственной из детей в палате, телефона нет.
А, с другой стороны, когда наступит это «скоро», не знает. Звонил буквально на днях, хотел договориться, что остановится у них. Марина, услышав, закатила скандал:
— Он здесь не нужен.
— Человек едет не к тебе, а к ребенку, – пыталась достучаться до нее. – Тогда сама купи дочке телефон, чтобы она не попрошайничала в больнице.
— Ты прекрасно знаешь, что у меня нет такой возможности. А он, между прочим, еще раньше обещал этот телефон. И деньги обещал. Где они?
В самом деле, уезжая в очередной раз, Алексей обещал, что переведет Надежде энную сумму для дочери, но денег она не дождалась. Спустя время позвонила, напомнила, какую-то часть перевел, и опять – тишина. Ох, как не нравится эта необязательность. Однако Надежда, в силу возраста и характера, с ней как-то мирится, а Марина, человек слова, аж кипит.
— Но ты же знала, что он за человек, – на днях завела разговор Надежда. – Поначалу тебя это устраивало, а теперь бесит. Почему?
— По кочану, – буркнула дочь, не вдаваясь в подробности.
— Поговорили, называется, – развела руками Надежда. – Ладно, не хочешь с Алексеем общаться – твое личное дело. Но зачем было отказываться от алиментов, запрещать ему встречаться с дочерью?! Что, хочешь, чтобы он добился этого через суд?
— Он так не сделает.
— А я не была бы настолько уверена, – Надежда гнула свою линию. – И главное, он выиграет дело, и дочь будет на его стороне. Тебе это надо?! Еще раз говорю, речь не идет о возобновлении ваших отношений, если тебе это не нужно. На кону – общение отца с дочерью, и если ты будешь стоять поперек пути, ни он, ни она тебе этого не простят.
— Ладно, я подумаю…
Надежда, услышав фразу, внутренне ликовала – если дочь обещает подумать, это малюсенькая победа, шажок к цели. А когда она ушла на работу, набрала номер Алексея…
Поскольку дочь с внучкой живут с Надеждой, вникать в их проблемы ей приходится поневоле. Порядком устала – в возрасте 70+ хочется тишины и покоя, а здесь надо взваливать на себя другую жизнь. И выхода из этого тупика не видит.
Разменять квартиру не вариант: однушка и комната никого не устроят. Да Марина и не потянет ребенка одна. И не только материально — внучка взрослеет, начинает проявлять характер. От ее отца помощь принимать не хочет, как и видеть его (без объяснения причин!).
— Что делать? – задается Надежда вопросом, и я адресую его вам, уважаемые читатели.
Может, у кого-то есть предложения, как разрубить этот гордиев узел? Напишите, если не трудно. Понимаю, что первым желанием будет – упрекнуть Надежду, что сама это допустила и позволила, посадив взрослую дочь на шею. Всё правильно, но напомню, у дочери с детства сахарный диабет и когда однажды отпустила ее от себя, на учебу в столицу, всё закончилось реанимацией. Больше рисковать не стала. Результат вам известен…