Чистый четверг мучuтельно всунул Варьке в руку тряпку попреками свекрови:
— Пасха на носу, а она расселась, как в гостях! Полы сами не помоются! Шторы не постираются! Распустил тебя Боренька. Иш, цаца какая! Пейсательница, прости Господи! Книжки она целыми днями строчит, а дома пылища! Ступить некуда!
Варвара молча завозила тряпкой по облезлому подоконнику, понимая, что ее усилия не сделают старое окно красивее. Апрель улыбнулся ей сквозь щербатое стекло расцветающей сельской улицей. Девушка открыла окно, щебечущий воздух наполнил душную комнату натопленной избы.
— Закрой окно, шальная! Меня продует! — заворчала старуха, кутаясь в облезлую шаль, — ничего нормально сделать не можешь, ни детей, ни уборку.
Свекровь задела за больное. Варька очень хотела малыша, но почему-то пока не получалось забеременеть. Да и куда его? В тесную халупу свекрови? Нет, все правильно. Сначала надо заработать на новый дом. Боря один не справится, а зарплата доярки на ферме не очень способствует их достатку.
— Привез тебя Борька из глухомани, лучше бы там и оставил. Не родственники, а голь-нищета, одни слезы!
Вспомнив встречу с Борисом, Варька улыбнулась, возя тряпкой по столу. Приезжий парень обрызгал ее трактором из вечной лужи перед фермой и выскочил из кабины извиниться. Едва их глаза пересеклись, жизнь обоих молодых людей переменилась.
— Любовь с первого взгляда, — объяснил скорое предложение руки молодой тракторист пожилым родителям Варьки, которую они зачали уже в очень солидном возрасте. Всю жизнь проработавшие в колхозе старики со слезами благословили родную кровиночку и отпустили жить к мужу, в соседнее село, где и терроризировала ее сейчас свекровь.
Хлопнула дверь. В избу вошел чумазый Борис. Варька бросила тряпку и кинулась к нему.
— Я грязный, Варюш, дай хоть умоюсь, — радостно хохотнул он, целуя жену в носик.
— Обниматься бежит, а на стол мать собирай, — привычно пробубнила старуха, — чем обедать будешь, сынка, щи или картошку положить?
— Неси все, мать, проголодался за утро, еле до обеда дотерпел, — обнял старуху сын.
Пообедав, Борис с кружкой чая подсел к старенькому компьютеру:
— Покажи продолжение, милая. Ты ещё не закончила роман?
— Как раз над финалом думаю, — расцвела от внимания мужа к ее делам девушка.
— Тьфу, опять они ерундой болтают! — возмутилась свекровь. — А хлев не чищен! Дрова в дом не натасканы!
Но молодежь уже уперлась в компьютер, не обращая внимания на ее ворчание.
— Это круто, Варь, — закончил чтение главы Борис, — я прослезился, а потом посмеялся. Класс!
— Тебе, правда, понравилось? — засмущалась юная писательница. Муж с восторгом поцеловал ее и убежал обратно на работу.
Книги с детства спасали Варвару от серых деревенских будней. Монотонная работа в огороде и колхозе вечером сменялась на захватывающие приключения, интриги и любовные истории героев, в изобилии пылящиеся на полках заброшенной с советских времен общественной библиотеки. А с появлением интернета она прочла и недоступные ранее произведения авторов всего мира.
Знания, полученные в деревенской школе и из книг, мало помогли в сдаче ЕГЭ, который требовал отнюдь не творческого мышления. Баллов для поступления в институт ей не хватило, и девушка без образования прозябала теперь в глуши, таская ведра с молоком на захудалой ферме и непроизвольно морщась от продуктов животноводства.
— Строит из себя интеллигентишку, фифа, а сама, наверно, бухает втихаря между сменами, — шептались доярки, когда Варвара отвергала их приглашение посидеть после тяжкой работы, выпить по рюмашке.
А фифа бежала домой и без ужина садилась за компьютер, рождая строку за строкой. Ее книга и понимание мужа стали отдушиной в беспросветной колхозной жизни.
И вот роман почти готов. Как зафиналить переплетенную историю их семьи, начиная с прабабки, рассказанную когда-то матерью?
— Ты убираться будешь, неряха? — вновь перебила мысли девушки свекровь. — Везде у тебя бардак! И в доме, и в голове!
Варька послушно завозила тряпкой по телевизору, но вдруг слова старухи дошли до нее. А ведь свекровь права! Бардак в голове мешает ей роскошно зафиналить книгу! Надо отбросить лишнее и подумать о важном. О главном. О мечте.
Девушка благодарно схватила бабку за плечи.
— Спасибо Вам, мама, за идею! — чмокнула она ошалевшую свекровь в щеку и скрылась в комнате.
Напрасно старуха возмущенно гремела грязной посудой, намекая на уборку. Варвара широко открыла весеннее окно и глаза, вглядываясь внутрь себя. И финальные строки песней полились на белую страницу, светясь надеждой и верой, искрясь любовью и жизнью.
— Это потрясающе, очень правдиво, верю, — оценил конец романа муж, придя с работы. Варьку до сих пор удивляло, что обычный тракторист, не прочитавший и школьную программу, так трепетно относится к ее увлечению и при друзьях без стыда называет ее писательницей.
Отредактировав рукопись, Варвара разослала ее по издательствам, но, к разочарованию, от одного получила вежливый отказ, другое вообще не удостоило ее ответом.
— Довыпендривалась, неряха! — потирала руки свекровь. — Иди, пейсательница, вилы бери да навоз за коровой прибирай.
Варька, утерев слезу от обиды, покорно плелась во двор. Последняя надежда изменить скучную судьбу покинула ее. Она разместила роман на сайт самиздата и забыла про него под гнетом колхозных работ.
Пока однажды о нем не напомнил телефонный звонок в выходной день.
— Обычно свекровь будит, а тут кто в такую рань? — протерла глаза она, уткнувшись в незнакомый номер.
— Варвара Николаевна? — спросили на том конце приятным мужским баритоном.
— Да вроде я, — вспомнила спросонья девушка.
— Это вас с центрального телевидения беспокоят. Мы хотим снять сериал по вашей книге. Мы могли бы встретиться для обсуждения условий сотрудничества? Продиктуйте свой адрес.
***
Через два дня в село примчался модный микроавтобус и затормозил у облезлых Варькиных ворот.
— Какие-то мужики городские к нам идут, в пинжачках, — с неудовольствием высунулась в окно свекровь, — адресом что ль ошиблись, блаженные?
— Проходите, пожалуйста, — открыла дверь гостям Варвара, и старуха удивленно хлопнулась на табурет.
Горожане присели за обеденный стол, и, к изумлению бабули, повели странные речи с ее невесткой.
— Варвара Николаевна, ваша книга – почти готовый сценарий. Семейные эпопеи сейчас в тренде. Мажоры и бизнесмены столичные всем надоели. Люди хотят смотреть на себя, провинцию и ежедневных простых героев, — протягивая договор, объяснил их явление продюсер, — вы готовы продать нам эксклюзивные права на экранизацию?
— Ишь, какие шустрые! — перебила горожанина старуха. — Три копейки, поди, заплатите, а доча моя год за компутером горбатилась, куска не едала, дом не прибирала!
— Вас как по имени-отчеству? — расслабил галстук продюсер, потея в натопленной избе.
— Галина Васильевна я, — важно приосанилась бабка, скрестив руки на фартуке.
— Галина Васильевна, вот такая сумма вашу семью устроит? — показал строку в договоре мужчина.
Старуха подслеповато прищурилась и пальцем посчитала непривычные нули после единицы, но сбилась. Ее недовольное лицо гости поняли по-своему, и продюсер, переглянувшись с друзьями, дописал в договор еще один ноль.
Варвара с удивлением смотрела, как лицо свекрови светлеет по мере распознавания цифры гонорара. Галина Васильевна поменяла забор, перестелила крышу на сарае, вставила в избу пластиковые окна, провела газ, как ее мысли перебил продюсер:
— Ну, так как? Согласны вы с нами сотрудничать? — обратился он к Варьке.
— Я не знаю. Мне надо подумать, — разбила мечты старухи девушка.
— Что тут думать, доча? Приличные люди предлагают за твою писанину неприличные деньги. Соглашайся, — ласково прошипела свекровь.
Неслышно вошедший и топчущийся у порога Борис, молча, согласно кивнул на вопросительный взгляд жены, и Варька подписала договор.
Тем временем режиссер будущего сериала с интересом бродил по избе, оглядывая потасканный интерьер.
— Игорь Станиславыч, а для чего нам в Москве декорации строить, если тут готовы изумительные локации двадцатого века? — выглянул он в окно, восхищенно рассматривая сельские лачуги на фоне живописного ландшафта.
— Твоя правда, Федор Сергеич, — уперся в ковер на стене, стенку с хрусталем и трельяж продюсер. Оранжевый котяра бесцеремонно прыгнул ему на колени, сунув хвост в лицо.
— И Рыжастик тоже есть, он по сценарию тырит сливки у Акулины, чем знакомит девушку с соседом, его хозяином, — обрадовался режиссер.
— Договор на Рыжика подписывать когда будем? За животину сто рублев в день и кормежку коту прошу, — включила предпринимательскую жилку Галина Васильевна.
Гости деловито переглянулись и, улыбнувшись, кивнули друг другу.
— В Москве снимать точно дороже выйдет. По рукам, — согласился продюсер.
Через две недели в забытом Богом селе закипела жизнь. Киностудия арендовала половину деревни, дом культуры, ферму и колхозный пруд. Сельчане таких денег отродясь не видели, а москвичи лишь тихонько посмеивались в кулак.
— Ты прости меня, Варенька, что неряхой тебя кликала, — придя как-то домой со съемок, повинилась счастливая старуха. Режиссер пригласил ее сниматься на заднем плане. Галина Васильевна теперь виртуозно грызла семечки или слонялась по улице с коромыслом наперевес. — Я ведь думала, что ты ерундой болтаешь, а ты возродила наше село. Сама прибираться да готовить буду, а ты пиши, пиши, дочь!
Варька лишь молча обняла ее. Доярки на ферме тоже перестали подсмеиваться и уважительно называли коллегу по имени-отчеству. Они частенько попадали в массовку и мнили себя настоящими актрисами, благодаря местной писательнице.
Бориса пригласили в дублеры главного героя. Столичный артист, как оказалось, совершенно не умеет водить трактор — необходимый атрибут колхозника двадцатого века. Платили мужу Варвары очень прилично, потому что он выполнял некоторые, по мнению горожан, каскадерские трюки, а по местным меркам простые элементы, которые каждый пацан на деревне сделать сумеет.
— Поздравляю с новосельем! — однажды зашел к Варьке на чай в новый дом продюсер. — Варвара Николаевна, но почему вы зарываете свой талант в навоз на ферме? У меня есть связи. Я могу договориться, вас примут учиться в Московский ВУЗ по моей рекомендации.
— Спасибо, Игорь Станиславович, но я не могу уехать. Здесь моя семья. Мама и папа недалеко. Здесь покоятся мои предки. Я люблю свою сельскую родину и ее историю. Мои герои не выдуманы, а вынуты из самой жизни. Как я буду писать о деревне, вдалеке от нее?
— Что же, так и будете за копейки коровам хвосты крутить? — удивился отказу продюсер.
— Я ушла с фермы. Вы за роман столько денег заплатили, что в деревне можно теперь не работать несколько лет. Следующую книгу уже начала писать, — мечтательно улыбнулась девушка.
— Это о чем же? — заинтересовался кино-бизнесмен.
— О новой жизни, — загадочно напустила туману Варя.
— Как же вы о новой жизни напишете, если противитесь ее начать? — не понял москвич.
— Она уже началась, — положив ладони на живот, счастливо подняла глаза к нарядным иконам в углу женщина.
— Понял, — слегка смутился мужчина, — ну, тогда хоть на заочное отделение поступайте. Съездите уж в Москву пару раз в год. У вас бодрая, деятельная свекровь, присмотрит за малышом.
— Даже и не знаю, вряд ли она согласится, — усомнилась Варька.
— Согласная я, — незаметно подкралась сзади радостная Галина Васильевна, — ты, доча, главное, роди мне долгожданного внучка, а потом езжай, учись, а то будешь всю жизнь, как я, неучем кукарекать. И Борю уговорю. Отпустит.
— Какая-то вы странная, мама, последнее время, добрая, покладистая, — недоверчиво удивилась невестка.
— Пошто я к тебе прежде строгая была? Дак думала, бестолковая ты, неряха. Сидишь целыми днями, юбку протираешь, когда наше бабье дело мыть, стряпать, чистить, спину гнуть целый день, — объяснила чудесную метаморфозу старуха, — а ты вон чё! Самородком оказалась. Благодаря тебе, изба новая с газом, с окошками пластиковыми, а под ними москвичи туда-сюда с камерами ездют. Ожило село! Я жизнь красивую прежде только по телевизеру глядела, а скоро и на себя в телевизере погляжу. Меня подружки Любовь Орловой прозвали! — похвасталась она. — Поступай в училище, доча. Учись, с Богом, пока люди добрые помогают! — со слезинкой перекрестила Варю свекровь.
Варвара благодарно взглянула на продюсера и Галину Васильевну. Потом с нежностью на крошечные пинетки, которые связала давным-давно, когда лишь мечтала о ребенке.
– Спасибо вам, Игорь Станиславович и мама. Я подумаю, – твердо пообещала она.
автор: Елена Иваненко