Брак Анфисы трещал по швам, как и ее брюки, в которые она втиснулась сегодня с таким трудом.
В последнее время она немного располнела, а новую одежду было невозможно купить – в магазинах словно сговорились, что после определенного объема талии женщинам одежда уже не нужна.
Лучше бы, конечно, в джинсах поехать, но она не уследила и забыла их постирать, и непонятно откуда взявшиеся пятна никак не отчищались.
Она терпеть не могла эти поездки с классом на базу. Из года в год родители пренепременно мечтали избавиться от своих чад хотя бы на одни выходные. Пока дети были в пятых-шестых классах, это было куда ни шло, тогда к ней обязательно присоединялись парочка родителей, но вывозить восьмиклассников, одурманенных гормонами, было сущим наказанием – тут родители уже отделывались заказанной программой в виде пейнтбола или какого-нибудь квеста, и Анфисе приходилось приглядывать за подростками самой.
Предчувствия ее не обманули, и все прошло просто отвратительно: дети разбрелись по базе, ее распоряжений не слушались, в квесте принимали участие две отличницы, забияка Морозова, без которой просто не могло проходить ни одно событие, и близнецы Петровы, «потому что мама заплатила». Остальные нашли заняться, чем поинтереснее, как и сама Анфиса: она под прикрытием ника «marina220474» следила за предполагаемой пассией мужа, сверяя локации в ее инстаграме с его отлучками.
В общем, к вечеру Анфиса посадила телефон, а зарядку она взять забыла. Пришлось наступить на свою гордость и пойти к ученикам просить зарядку. Пошла к отличницам – они точно в комнате, и точно взяли запасные.
Перед автобусом Анфиса тщательно прощупала сумки на наличие запрещенных к употреблению жидкостей. Но вот отличниц она не проверяла – от них она такого просто не ожидала. Вместе с этим, и Вероника, и Кристина, оказались в таком возмутительном состоянии, что глаза Анфисы медленно, но верно поползли на лоб. Да они просто на ногах не стояли! Какая уж там зарядка – до часу ночи она приводила безголовых девиц в чувство. С ними была и Морозова – ну, куда уж без нее, ни одного события не пропустит.
В понедельник она вызвала их на объяснение, решив, что сначала нужно самой разобраться, а потом уже вызывать родителей. Вероника и Кристина предстали перед ней с опухшими от слез глазами и принялись упрашивать ничего не говорить родителям.
— Это все Карина Морозова, она нас подговорила!
Анфиса так и знала – таким чудесным девочкам не могла прийти в голову подобная гадость. Она для порядка пожурила их и отпустила. И вызвала Морозову, высказав все, что она думает о ней самой и ее будущем.
— Такими темпами, Морозова, будешь лестницы в подъездах убирать. Имей в виду, я тебя без аттестата оставлю, если еще раз такое повторится!
Учитывая, что вчерашний вечер Анфиса потратила на скандал с битьем посуды, обнаружив-таки на одной из фото соперницы рукав той самой рубашки, которую она самолично подарила мужу на 23 февраля, тетради проверить она не успела. Поэтому села за них сейчас, уставшая и злая.
Он ввалился в кабинет даже не постучавшись. Она не знала этого мужчину, но навидалась подобных вдоволь – у всех неблагополучных детей были именно такие отцы: небритые, в засаленных джинсах и с таким перегаром, что топор в воздухе можно подвешивать.
— Это ты, что ли, тут самая умная? – прорычал мужчина.
Анфиса чуть не задохнулась от возмущения, поднялась из-за стола и встала в позу:
— Вы мне не тыкайте! Я вам не «ты», а Анфиса Павловна. Вы кто такой, вообще?
Мужик приосанился, сдвигая круглую черную шапочку еще дальше не затылок, и сказал:
— Морозов я, Валентин Евгеньевич. Знать надо, четвертый год дочь мою учишь. Ты чего ее стращаешь? Аттестат она ей не даст! Да я за Карину мою… Все же знают, что без мамки растет, постыдились бы…
Раньше она этого Морозова никогда не видела, всеми делами Карины бабушка ведала. Анфиса помнила, что девочка и правда растет без матери, та, кажется, еще до школы умерла.
Она здраво рассудила, что вести беседу с нетрезвым и не очень умным мужчиной дело пропащее. И вообще, пора подключать завуча. Она гордо вскинула подбородок вверх, обошла нависающего над ней Морозова и шагнула к двери.
— Идемте, — строго сказала она. – Сейчас завуч вам расскажет все и про аттестат, и про надлежащее поведение…
С Морозовым завуч разобралась – она таких как семечки щелкала, тридцать лет стажа это тебе не шутки… У самой Анфисы пока было только пятнадцать, хотя что-то ей подсказывало, что никогда ей не стать такой, как завуч Ирина Витальевна. Ну и ладно – ей бы год дотерпеть, и еще один продержаться, а там опять пятиклашек возьмет и отдохнет немного.
Когда вечером она вернулась домой, нагруженная продуктами и недопроверенными тетрадями, с удивлением обнаружила, что половина шкафа пуста, а на столе записка: «Прости, я так больше не могу. Ухожу к ней».
Вот и все.
Приплыли.
Анфиса часто представляла, как это будет, ожидая, что она завоет как зверь или разразится демоническим смехом. Но на самом деле она ничего не чувствовала, кроме глухой тоски где-то внутри. Пока не чувствовала.
Тишина в квартире была просто звенящей, Анфиса не могла ее терпеть и включила телевизор. Громкие наигранные голоса какого-то сериала немного развеяли атмосферу. Она тяжело опустилась на стул, взяла телефон и позвонила подруге. Уже через десять минут она мчалась к ней в такси, а еще через двадцать подруга доставала бокалы, нарезала сыр, и весь вечер они ругали мужа Анфисы, плакали, громко выли «Ему сказала я всего хорошего», так что соседи по трубам стучали.
Под вечер Анфиса собралась домой, и подруга решила вызвать той такси, но Анфису так мутило, так хотелось свежего воздуха…
— Я на троллейбусе, — заплетающимся языком сказала она.
Дышать на улице было легко. Правда, к вечеру ударил морозец, и растаявшие днем лужи начали покрываться ледяной коркой, отчего Анфиса чувствовала себя Евгением Плющенко – так мастерски она преодолевала все эти скользкие места. Но, не доходя до остановки, она все же плюхнулась на землю, придавив своим немалым весом правую руку.
— Ой-ой-ой! – вскричала Анфиса.
Какая-то молоденькая девушка с прямой челкой и в круглых очках принялась помогать ей подниматься, но Анфису душили слезы стыда и боли, и она зло крикнула ей:
— Пошла вон!
Девушка отшатнулась и сказала кому-то:
— Пьяная совсем…
Анфиса никогда в жизни не чувствовала себя такой жалкой и беспомощной. Мимо мелькали чьи-то сапоги, какие-то подростки – хоть бы не из ее школы! – грубо рассмеялись над нелепой теткой. Рука болела нестерпимо, и Анфиса начала постанывать, все еще пытаясь самостоятельно подняться.
Какой-то мужик схватил ее за отсутствующую талию, легко поднял в воздухе и поставил на землю, придерживая какое-то время, чтобы она не упала.
— Ба, какие люди! – рассмеялся он.
Перед ней стоял Морозов. Тот самый, которого она сегодня направила к завучу Ирине Витальевне, и та отчитала его как мальчишку.
Щеки Анфисы обдало жаром.
— Спасибо, — с достоинством сказала она, попыталась шагнуть в сторону, чтобы побыстрее скрыться от этого типа, но повисшую руку пронзило резкой болью, она вскрикнула и чуть опять не упала. Морозов поддержал ее и хохотнул.
— Ну и набрались вы, Анфиса Павловна! Вот смеху-то будет, когда я Каринке расскажу!
Ноги у Анфисы подкосились, и он сказал:
— Да не боись, что я, стукач, что ли. Вам бы, Анфиса Павловна, к врачу.
— Надо же, имя мое запомнили, — поджала губы Анфиса, а он рассмеялся.
— Так вы же дочку мою уже четвертый год учите, как тут не запомнить! Так что насчет больнички? Давайте я позвоню, пусть приедет муж ваш или дети…
Анфиса сама не поняла, как эти слова слетели с ее губ:
— Нет у меня никого. Ни мужа, ни детей. Спасибо, до травмпункта я доберусь сама, Валентин Евгеньевич. Всего наилучшего.
Он расплылся в довольной улыбке.
— Надо же, и вы мое имя запомнили… Ну раз так, отвезу я вас в больничку, не чужие люди.
Анфиса принялась отказываться, но он подхватил ее под здоровую руку, поймал машину, посадил ее и сам не без труда втиснулся в салон. По дороге он, не переставая, болтал разные глупости, а Анфиса молчала. То же самое продолжилось и в травмпункте, где он высидел рядом с ней, пока не подошла очередь и ей не наложили гипс. Хорошо хоть до дома она поехала одна, но в такси он ее запихнул, радушно прощаясь, словно они были давними друзьями.
Вернувшись в пустую квартиру, Анфиса уже не боялась ни ее звенящей тишины, ни осиротевшего шкафа. Ей хотелось только одного – провалиться в долгий и глубокий сон до завтра. А завтра – завтра будет новый день. И какая-то совсем новая жизнь.