Они сидели у постели больного Мишки, в темной спальне, вглядываясь в его бледное лицо. Мишка спал, и они боялись его разбудить – в последнее время он так редко спал, мучился от бессонницы, врач говорил, что такое бывает в его состоянии. А еще они боялись, что он проснется и спросит, не пришел ли анализ. Уже два дня Лена с мамой врали ему, что результата нет, хотя он давно пришел. Никто из родственников не подходил в доноры.
В квартире пахло затхлым – Лена боялась, что Мишку продует, и не открывала форточки, а до этого целый месяц жила у мамы, оттуда ближе было до больницы. Она собиралась приехать накануне и убрать здесь, но маме стало плохо. Ей часто нездоровилось в последнее время, хотя она и пыталась скрывать это от Лены. Хотя с тех пор, как умер папа, мама постоянно была не в себе, слишком уж она его любила. А теперь вот и единственный внук заболел, не удивительно, что она сломалась.
Сама Лена держалась. Из последних сил, выстраивая в голове призрачные замки, в которых можно было спрятаться хотя бы на время от сковывающего ледяного ужаса, который накатывал на нее по ночам. Ей все казалось, что вот-вот решение найдется, случится какое-нибудь чудо, ведь не может ее сын вот так взять и умереть! Кто угодно, но только не он. Ведь у них столько родственников – отец был седьмым ребенком, долгожданным сыном после шести дочерей, и все двоюродные братья и сестры согласились сдать анализ.
Не подошел никто. Мама, вся почерневшая от горя, так и говорила: никто не подойдет, Леночка, никто не подойдет…
Сама Лена тоже не подходила. И от этого было особенно горько, ведь она готова была отдать все, включая свою жизнь, только бы спасти его.
— Леночка…
Мама легонько коснулась ее руки. Лена вздрогнула.
— Что?
Покосившись на мальчика, мама кинула в сторону кухни. Лена поднялась, придержала мать под руку, помогая ей встать, и вместе они вышли из комнаты, прикрыв плотно дверь.
— Поговорить надо, – сказала мать каким-то решительным голосом.
Лена на автомате поставила чайник, проверила шкафы, в которых нашлись лишь засохшие пряники. Села рядом с мамой, взяла ее за руку.
— Леночка, ты меня прости, я бы никогда тебе не сказала, если бы не Мишка. И я сразу хочу сказать – твой папа все знал. Знал и считал тебя своей дочерью.
Она выдержала паузу, вглядываясь Лене в глаза. Лена никак не могла взять в толк, что такое мама говорит.
— Мы поругались с ним, с твоим папой. Он хотел в поход на все лето идти, а я сарафанов новых накупила, думала, мы в Сочи поедем. В общем, он в поход ушел, а я с подружками в Сочи. Там познакомилась с Арсением, ну и… Ты прости меня, доченька. Мы с твоим папой помирились, заявление в ЗАГС подали, и тут я узнала, что беременна. Расстроилась, решила разорвать помолвку. Папа плакал, не мог понять, что опять со мной случилось. Маму свою прислал, она с моей поговорила, ну и узнала обо всем. Как сейчас помню – Татьяна Петровна простая была женщина, вокруг да около не ходила. Сказала, что в детстве твой папа переболел свинкой и, скорее всего, не сможет иметь детей. И что все складывается как нельзя лучше. В общем, мы поженились, и никогда эту тему не поднимали.
Чайник зашумел, и Лена протянула руку, чтобы отключить его. Ладонь обдало горячим паром, но она только прикусила губу. То, что говорила мама, было каким-то бредом. Может, это и есть бред, и мама совсем сдала из-за всей этой ситуации?
Мама, словно прочитав ее мысли, достала трясущейся рукой сложенный пополам листок бумаги.
— Вот адрес твоего отца, – сказала она.
Лена взяла в руки листок бумаги, развернула его. Вопросов в голове было столько, что ее даже затошнило. Но вырвался почему-то самый глупый:
— Где ты детектива-то нашла?
— В газете, – мама обиженно поджала губы. – Что ты думаешь, я совсем у тебя глупая, что ли? Хороший мальчик такой, в полиции раньше работал. Между прочим, холостой.
Стоило маме заприметить любого свободного мужчину, как она тут же сватала его Лене, будто ей было сейчас до знакомств.
— Ладно, мам. Я не понимаю – зачем ты мне все это говоришь?
— Ты серьезно? Лена, никто не подошел потому, что они не родственники Мише. А там могут оказаться подходящие родственники, понимаешь? Он тут все узнал – у тебя есть два брата, кто-то из них может оказаться тем самым донором, который нам нужен, понимаешь? Я бы сама поехала, но ты видишь, в каком я состоянии.
Прикрыв полотенцем обожженную руку, Лена спросила:
— Ты хочешь, чтобы я поехала к нему?
— Ну, конечно!
На кухне повисла тишина. Лена прислушивалась к себе и удивлялась: она совсем ничего не чувствует. Должна же она сейчас удивиться, расстроиться, разозлиться, в конце концов. Но она ничего не чувствовала. Совсем ничего.
— Я бы никогда тебе не сказала, если бы не Мишка, – прошептала мама, видимо, иначе расценив ее молчание.
Лена рассмеялась, и этот смех перерос в слезы.
— А я в детстве думала, что приемная, – призналась она. – Мы на биологии проходили, что у голубоглазых родителей не могут быть кареглазые дети.
Мама подскочила на ноги, неловко схватившись за стол, бросилась к Лене.
— Девочка моя…
В самолете Лена спала. Она не знала, что скажет незнакомому мужчине и как объяснит, что прилетела за помощью. В кармане лежала мамина фотокарточка, на которой та была молодой, со смешной короткой челкой. И Мишкина выписка, чтобы не подумали, что она какая-то мошенница.
Звали его Арсений Григорьевич. Дом его находился на окраине города, и Лена долго ехала в такси, потратив на него бешеные деньги. Надо было хоть как-то узнать заранее, вдруг его дома нет.
Арсений Григорьевич был дома. Лене хватило одного взгляда на него, чтобы понять – мамина фотография не понадобится. А она всегда думала, в кого у нее такой орлиный нос и такие смешные кудрявые волосы? Никогда она не видела человека, так похожего на нее. Точнее, это она была похожа на него.
Говорила Лена сбивчиво, краснела и прятала глаза. Уже после первой его фразы она поняла – зря мама так надеялась, что он встретит ее с радостью.
— Здравствуйте! Меня Лена зовут. Я дочь Антонины Петровой, – пискнула она, все же достав карточку из кармана. – Она только несколько дней назад рассказала мне, что вы – мой отец.
Мужчина смерил ее недовольным взглядом и спросил:
— И что? За наследством приехала, что ли?
Лена смешалась, но все равно продолжила, протягивая мужчине выписку сына. Краем глаза она увидела женщину, которая тоже вышла в коридор, и стояла теперь в дверях, скрестив руки на груди. Когда Лена замолчала, именно эта женщина с темным загорелым лицом сказала:
— Шла бы ты отсюда, деточка. Откуда узнали только, ты посмотри! Не успели деньги получить, как уже родственнички привалили! Иди-иди, чего глаза выпучила!
— Я… Не понимаю, какие деньги? Я же говорю – моему сыну нужен донор, и вы – моя последняя надежда…
Голос ее звучал жалко, она сама это понимала. Не было сочувствия ни в глазах женщины, ни в глазах ее родного отца. Сгорбившись, она развернулась и пошла прочь.
На такси обратно денег не было и пришлось долго идти пешком по жаре до ближайшей остановки. В горле стоял ком, но слез не было. Ну как она так могла – ушла и даже не попыталась ничего сделать для своего сына! Но что она могла сделать? Видно же было по их лицам, что им все равно. И помогать они не станут.
Обратный билет был на завтра. В хостеле было шумно и душно, Лена легла на свою койку и отвернулась к стене, пытаясь выдавить из глаз слезы. Не получалось. Надо было позвонить маме, но сил на это у нее не было. Она попыталась уснуть, и на какое-то время получилось погрузиться в липкую дрему, из которой ее вывел резкий женский голос.
— Елена Аксенова – это кто?
Подняв тяжелую голову от подушки, Лена посмотрела на женщину. Это была администратор, которая оформляла ее пару часов назад. Наверное, что-то с документами не то, или оплата не прошла.
— Я Аксенова, – сказала Лена.
— Вас там ждут, – недовольным тоном произнесла девушка и тут же вышла.
Сердце у Лены забилось сильнее. Неужели она ошиблась? Неужели этот мужчина (назвать его даже мысленно отцом она не могла) передумал? Она подскочила, сунула ноги в тапки и побежала вниз.
У стойки регистрации стоял парень. В белой футболке и цветной кепке, из которой выбиваются упрямые завитки волос.
— Здрасте, – сказал он неловко. – Вы – Лена?
— Да.
— А я Артем. Я услышал, как родители из-за вас ругаются. Это правда, что ваш сын болен?
Только тут Лена увидела в его руках копию выписки, которую она забыла в том доме.
— Да, – кивнула она.
— Я так и понял. Ну, в общем, я готов.
— К чему?
— Сдать анализ. Я ваш брат, получается.
Они были почти одного роста. И какое-то время смотрели друг другу в глаза молча. У Артема они были чуть темнее, чем у Лены. А нос такой же крупный, как и у нее.
В глазах, наконец-то, появились слезы. Лена всхлипнула, взяла из его рук выписку.
— Спасибо, – только и смогла сказать она.
Чтобы не расплакаться и хоть как-то отвлечься, Лена спросила:
— А как ты меня нашел?
Тот махнул рукой.
— Да легче легкого, пробил по гостиницам имя, на выписке же оно есть.
— А что, к таким базам есть общий доступ? – удивилась Лена.
— Не, нету. Но если надо, я могу.
Второй брат сдавать анализ отказался, он тоже решил, что Лена охотится за наследством. Оказалось, что ее отец только-только получил неожиданное наследство, прямо как в кино – дальний родственник из Германии оставил ему крупную сумму денег. И все теперь боялись, что эти деньги у них отнимут.
Иногда чудеса случаются. Артем, и правда, подошел в доноры. А его отец, поняв, наконец, что Лена вовсе не охотница за наследством, однажды позвонил ей. Оказалось, что он всегда мечтал о дочери, да и внуков у него пока не было, а тут сразу и дочь, и внук. И Лена не стала строить из себя обиженную, пригласила его в гости – Миша пока был слаб, не до полетов. И Арсений Григорьевич прилетел. С женой, которая не захотела отпускать его одного, помня об Антонине. Правда, через полчаса женщины уже обменивались рецептами и обсуждали сериалы, делить им было некого – Арсений давно и серьезно любил свою жену, а случайный летний роман даже и не вспоминал. Но, как сказал сам тем вечером, о том романе не жалел. Ведь теперь у него была дочь…