Покупательница, дородная женщина в красивом темном пальто, ругалась зло и громогласно. Как оказалось, Соня не додала ей сдачи и теперь всё никак не могла сосредоточиться и сосчитать расплывавшиеся перед глазами цифры. Пришедшая на крик администратор Наталья, быстренько выдала недовольной клиентке положенную сумму, кротко принесла извинения и только потом заметила лёгкую Сонину заторможенность.
— Ты опять из больницы? Ты хоть немного спала? – спросила её Наталья.
Соня кивнула. Спала, часа три она точно поспала. Наверное.
— Сонь, я всё понимаю, но мне некем тебя заменить. Ты либо работай либо решай свои вопросы. Я не могу бесконечно тебя прикрывать, понимаешь?
Соня опять кивнула. Разговаривать не было сил. Сил не было даже думать.
— Ладно. Давай иди отоспись, а завтра выходи. Но имей ввиду, это последний раз. Самый последний… – медленно, с нажимом произнесла Наталья и легонько подтолкнула Соню, — Иди, иди, а то заснешь тут у меня.
Дома Соня наспех умылась, насыпала корма голодному коту и открыла дверцу холодильника. Увядающий кочан капусты, немного молока, пара яиц и кусочек сыра. Не густо. Спустя несколько минут она без аппетита ковыряла омлет вилкой. Есть не хотелось. И чего она затеялась с этом омлетом?
Задернув шторы, она как есть, не переодеваясь, легла на диван. Сон не шёл. В голове болезненными молниями вспыхивали и гасли мысли, кружась в бесконечном хороводе. Соня понимала, что долго так не выдержит.
С Никитой она встречалась уже около года. Их связывали лёгкие не напрягающие отношения, особых планов они не строили, решив просто плыть по течению. Замуж Соня не спешила, да Никита её и не звал. Им было вместе комфортно и весело. Они частенько выбирались за город: покататься на лошадях, побродить по лесу, посидеть на берегу темной мутной речки.
Соня любила такие дни, за городом ей легче дышалось, за городом ей хотелось петь. Она даже поделилась с Никитой своей мечтой о собственном домике где-нибудь подальше от шумного коптящего мегаполиса. Никита кивнул, он тоже недолюбливал город, но не настолько, чтобы променять его на деревню. Ему вполне хватало таких вот выходных. Отдохнули, развеялись и снова вперед по карьерной лестнице.
Никита много работал. Работа была ответственной и выматывающей, он частенько жаловался Соне на ненормированный рабочий день, на безумные идеи и требования руководства, на бешенную гонку в попытке все успеть. Но материальная сторона вопроса перекрывала все недостатки. Зарабатывал он хорошо и даже пару раз предложил Соне оставить её работу, съехаться и встречать его горячим ужином. Но Соня никак не решалась.
В тот день Соня была на смене, когда ей позвонила рыдающая в голос Мария Валентиновна, мама Никиты. Инфаркт. Клиническая смерть. Вторая городская больница. Реанимация.
Жизнь изменилась в один миг. Почему получилось так, что все бюрократические вопросы, разговоры с врачами, беготня по аптекам, дежурство возле постели Никиты – все это легло на Сонины плечи, сейчас она уже и не вспомнит. Просто в тот момент она чувствовала, что должна была поддержать потерянную маму Никиты и поэтому с головой окунулась в этот омут.
Соне пришлось столкнуться и с безразличием врачей, и бумажной волокитой, и необходимостью изучать ситуацию, принимать решения. И Соня, только некоторое время спустя, поняла, что Никиту элементарно не кормят и не говорят, что нужно приносить еду. А сам он сказать об этом не мог, после клинической смерти Никита находился в вегетативном состоянии. Анорексия и пролежни стали новой проблемой, требующей решения.
И Соня, как белка в колесе, крутилась между работой и больницей, взвалив на себя ещё и помощь по дому для Марии Валентиновны. Та жила одна и совсем опустила руки, только без конца плакала и говорила, что это конец.
Такие разговоры Соня не любила. Она верила, что все наладится. Но время шло, а состояние Никиты не улучшалось. К переживаниям и недосыпу добавились регулярные скандалы с родителями Сони. Первоначально они поддержали решение дочки помогать Никите и его маме, но чем больше проходило времени, тем чаще они заговаривали о том, что пора бы передать всё в руки Марии Валентиновны, что Соня угробит свою жизнь, если продолжит существовать в таком режиме, что Никита, в конце концов, ей не муж и даже не жених. К чему такие жертвы? Это не твоя война, уходи. Уходи, как можно скорее.
На работе тоже поддержка от коллег продлилась недолго, и Соня чувствовала, что больше не вывозит, что может действительно потерять работу, что постоянные недосыпы и переживания уничтожают её здоровье, что она взвалила на себя больше, чем в силах унести.
Но моральная сторона вопроса давила еще сильнее. Оставить Никиту и его растерянную жалкую маму без помощи и поддержки? Выбрать свой комфорт и свою жизнь вместо бесконечной круговерти больниц, вместо горя и безнадёги? Предать?
Кот запрыгнул на диван и устроился под боком у Сони, сосредоточенно умываясь и вылизывая блестящий бок.
— Что же мне делать Стёпка? Как же мне быть? – Соня запустила пальцы в теплую пушистую шерстку, кот мягко успокаивающе замурчал. Соня прикрыла глаза. Впереди её ждала еще одна тяжелая бессонная ночь и решение, которое откладывать больше было нельзя. Завтра она отдаст ключи Марии Валентиновне и попрощается с Никитой. Она сделала, всё, что смогла. И больше не хочет себя судить. И не будет. Если, конечно, сможет.
КОНЕЦ
Уважаемые читатели, жизнь иной раз ставит нас перед решением таких вопросов, что для того, чтобы их решить нужно собрать себя буквально по кусочкам. И признаться себе, в первую очередь себе, что этот путь не твой. Или же, наоборот — твой.
И это, наверное, самое сложное, ведь иногда мы думаем, что мы одни, но потом встречаемся с собой настоящими и понимаем, что мы другие. И разве вправе кто-то судить нас за это? Разве можно судить героиню истории? Или все же можно? Кто она: предатель или просто бедная уставшая девочка, которая заслуживает другой жизни? Что скажете?
Ольга Одаренко