— Ты женишься на Анфисе. Женишься или сядешь надолго. И это еще милосердное предложение. В отличие от того, что я реально хочу с тобой сделать.
Артур Николаевич не спал три ночи, разыскивая дочь Анфису, которая сбежала, спустившись по веревке из пододеяльников: они повздорили, когда он уличил ее в том, что она водит домой парня, и вот они встретились в 5-ом отделении полиции, куда дочку отвез наряд полиции, поймав ее в квартире, где развлекалась очень неблагополучная публика. С этим же парнем. Которого Артур к Анфисе не подпускал. Ребята скитались и заскочили в квартиру Игоря Семенова, у которого не жизнь, а сплошной праздник.
Артур Николаевич приехал в отделение.
Анфиса, стушевавшись, сидела в камере, прильнув к своему бритому Ване, которого привели сюда вообще в беспамятстве.
Анфиса посмотрела на решетку, к которой пропустили ее отца.
В этом весь он. Его всегда и везде пропускают. Его почитают. Ему все дают зеленый свет, когда он чего-то требует. Отцу как-то хватило трехминутного разговора, чтобы во дворе у их знакомых заделали трехметровую яму. Если он приходил на родительские собрания, то даже несговорчивая Алевтина Егоровна ему уступала. Но суровый облик отца не мог обмануть Анфису. Она его обожала. Дома и среди близких он добродушный, щедрый и совестливый дядька.
— Я еду в интернат? – вопросила Анфиса, опередив реплику отца, — Ко мне приставят охранника? Папуль…
Для Артура прийти сюда – это как шагнуть в пропасть. В его пропасть. Полицейские заглядывают через щелочку с любопытством – как уважаемый Артур Николаевич будет орать на Анфису?
А он не хотел ссориться.
У них с Анфисой не было раньше недопонимания, и он хотел продолжать быть ей надежным, хорошим отцом, но не знал, как подступиться. Он смотрел на нее через решетку.
Действительно, он мчался в отделение, чтобы устроить Анфисе разнос. Выплеснуть все, что накопилось. Может, и в интернат отвезти. Его колотило. Но, увидев в глазах Анфисы пока что небольшую искру ненависти, раздумал. Если он начнет кричать и запрещать, то вообще останется без дочери.
— Ты для меня все. Дослушай. Не перебивай, пожалуйста. Ты для меня все. Я сделал абсолютно все, чтобы ты жила благополучно. Я работал ради тебя. И, несмотря ни на что, всегда находил время, чтобы свозить тебя в Испанию, в Китай, показать тебе, насколько это прекрасно. Я дал тебе все. И куда мы пришли? Я стою в отделении полиции, держусь за решетку, за которой сидит моя дочурка с каким-то… чуваком, который утащит ее на дно. К этому я стремился, когда давал тебе все? Нет. Но, если ты без него не можешь, как ты крикнула мне, когда сбегала, то я исполню твое желание. На меня это сильно давит. Но я выполню.
— Тебе сказали про ребенка?
— Тетя твоя, — сглотнул он, — Ей ты нынче доверяешь больше, чем мне.
— Было прерывание.
— Не суть. Поднимай своего Ваню и идите за мной.
Анфиса выходила из камеры, как будто ехала в зал суда на вынесение приговора.
Это и был ее приговор.
— Тюрьма или свадьба, — сказал Артур Николаевич, — И чтобы завязал, Ваня! Обманешь – тоже сядешь.
И Анфиса как-то отстраненно, почти безразлично, подумала о том – что было с папой, когда он почти четверо суток не знал, где она? И почему он на нее не глядит? Зачем отцу этот никудышный зять? Ваня употребляет. Много и часто. Ваня на побегушках у шайки бандитов. А камера в отделении – это для него родной дом. Обо всем Артуру Николаевичу поведал молоденький лейтенант. Анфиса сама слышала. Или это спектакль, чтобы она успокоилась, а потом папа скажет Ване, чтобы тот сам сбежал от Анфисы? Она уже и сама не понимала, зачем ей Ваня. Это хоть были чувства?
— Анфиса, ты пока побудешь у тети.
— Прошу! – заплакала Анфиса, ощутив то, как ей будет плохо без отца, — Хочу с тобой поехать.
Отец посмотрел на нее, и Анфиса не разобрала, чего в этом взгляде было больше – разочарования, обиды, ожидания неприятностей или невысказанного горя?
***
К Анфисе никого не пускали. Даже Тамару, которая была паинькой, старостой в их классе, и думала, что Ваня – талантливый диджей, просто он постарше, и потому отец Анфисы так ужасно настроен.
Отец разочарован…
И зол…
И Анфиса тоже разочарована тем, что ее сослали к тетке, как провинившуюся ненужную падчерицу.
Она не собиралась замуж за Ваню, она сказала это отцу, перелезая за окно, чтобы он напугался, как следует, и понял, что, раз он выбирает себе там невесту, то и Анфиса будет творить все, что ей заблагорассудится… И она была согласна повиниться в этом, но, раз отец убрал ее с глаз долой, то она принципиально выйдет за Ваню!
— Эй, Майя Плисецкая! – окликнула Анфиса Вику, которая стояла в “мостике”, копируя какую-то женщину из ролика.
— Это похоже на балет?
— Хоть на тяжелую атлетику. Кормить меня когда будут? Арестантам положен паек, — сказала Анфиса.
— Артур сказал, что заедет за тобой.
— Хочет проверить условия моего содержания, господин начальник?
— Ваню твоего принарядит и приволочет сюда, — огрызнулась тетя, — Чтобы ты, душенька, была довольна. Все для тебя.
— Он мне так и сказал.
— Что?
— Что все делал для меня.
— А ты в этом засомневалась, потому и сбежала?
— Он обручен…
— Ваня?
— Мой отец обручен! И нерадивая дочь ему надоела!
Тетя метнулась к телефону, чтобы поговорить с братом и объяснить ему, что сейчас не подходящий момент для встречи с Анфисой, а Анфиса невозмутимо отправилась к хлебнице. Она накромсала батон и намазала его сливочным маслом. Они с отцом так не питались. Он приверженец полезного. Чтобы поберечь себя, он нанимал кухарку, которая ежедневно кормила их всем, что полагается – легкие супчики, филе, баклажаны, орехи… Сейчас Анфиса кусала раскрошившийся батон с маслом и улыбалась. Отец ей больше не указ! Будем кутить! Если он против того, чтобы она выходила за Ваню, то она, конечно, за Ваню пойдет. Если отца напрягает то, что она сбегает из дома, то она опять убежит. Нарочно!
— Ваня твой завязал, — пришла тетя.
— Не колышет. Меня он любым устраивает.
— А нас – нет! – рыкнула она, — Но он завязал. Как отойдешь слегка, они приедут сюда и будем планировать ваше бракосочетание.
— И папа не пошутил?
— Он? Нет. Но как тебе то, что Ваня согласен жениться только под страхом тюрьмы?
— Нормально, — отвернулась Анфиса, — Даже весело.
На семейное сборище она не собиралась. У тети в сейфе припрятан от Анфисы второй мобильник. А номер Вани Анфиса знает наизусть. Как и код от сейфа. Когда тетя уснет, Анфиса откроет сейф, дозвонится до Вани, и они свалят отсюда вместе.
«Женишься или сядешь»
Ее волновало, почему отец это сказал? Фактически, он заставляет парня, который не соответствует даже минимальным стандартам хорошего зятя, жениться на Анфисе. Почему? Потому что папа пойдет и на это ради нее? Абсурд такое думать. Он уже все продемонстрировал, когда сослал ее подальше, а сам, наверняка, привел в их квартиру Елену.
Ваня отправил ей сообщение, как условились после того, как она вытащила телефон.
— Как зайти? – написал он.
Это и для Анфисы загадка. Умная тетушка не положила ключики вместе с запасным мобильником, а припрятала их еще надежнее.
— Я вылезаю, — ответила Анфиса.
Этаж-то всего лишь третий, а у нее уже есть опыт.
Оконная рама предательски хрустнула, когда Анфиса туда высунулась, закрепляя канат из всего, что подвернулось под руку.
Крутой спуск!
И удивленный Ваня:
— Ты, Анфиса, просто отпад… А уж твое скалолазание вообще… Вау. Но я думал, что мы потреплемся по телефону или пошушукаемся у окна, а не будем опять готовить побег… Сидеть-то это такое себе… Не хочется.
— Ты повелся на запугивание от моего папули? – иронично спросила она.
Трус!
— Тип, дядя Артур не из простых, и слов на ветер не бросает, и он ого-го какой важный дядька, — процедил Ваня, — Реально посадит.
— Припугнул просто.
— Тип, я не сяду?
— Типо, да.
— И жениться не надо?
— Это для тебя страшнее тюрьмы? – улыбнулась Анфиса, потащив его за собой.
— Не, ну, я согласен, если что…
Когда тетя проснется из-за холода, тянущегося от распахнутых створок, то они уже уйдут куда-нибудь к центру. Анфиса неслась по тротуару, Ваня за ней едва поспевал, она иногда кружилась, радостно крича, широко улыбалась прохожим, и забегала в заведения, работающие и по ночам. Но было очевидно, что она только изображает восторг. Чтобы самой в это поверить. Может, разделить философию Вани, который ни о чем никогда не переживает? Она пыталась, пыталась и не могла, всегда в уме возвращаясь к взгляду отца у отделения полиции. О чем он думал? Что она тоже никудышная? Никакая? Да хотела бы он быть, как Ваня, и чтобы все было фиолетово, но она дочь своего отца…
Ваня приветствовал ребят, которые у ларька на что-то собирали. Анфиса их смутно помнила. Тут и Андрей, у него какая-то птичья фамилия, и Диана, которая считала, что Анфиса увела у нее Ваню.
— А погнали куда-нибудь! – погромче заявила Анфиса, перекрикивая свои же мысли.
— Чтобы куда-то погнать, нужно за это заплатить.
— Сегодня гуляем на мои, — сказала она.
Не подумав.
Да ни о чем толковом она сейчас не думала.
Ей было неважно, сколько денег улетит с карточки, кого она везет на вечеринку… Немного задумалась, что, наверное, потратит огромную сумму, но ребята-то роскошно точно не гуляют. Выберут самое дешевое. Когда они, одухотворенные нежданно свалившимся подарком, нахватали все подряд коктейли и спросили про вип-зал, Анфиса осознала, что экономить никто не будет, но и ее это уже не трогало. Гульнут. Все равно ей крышка. Папа-то просмотрит историю расходов. А у своей фифы он, наверное, историю расходов не отслеживает!
— За Анфису! Сегодня только за нее!
И все разбегались по танцполу.
— Андрей, а, Андрей, — заныла Анфиса, — Ты же из бандитов.
— Ты б потише с заявлениями.
— Скажи, можно ли сделать так, чтобы одна дамочка уехала куда-то… подальше… и все.
— У-у-у, приплыли, — сказал он, — Как очнешься, так поговорим на нормальную тему.
Анфиса уже не знала, что говорила.
Она усердно отплясывала или просто подпрыгивала под странные треки, но так и не поверила, что ей тут хорошо. Клуб ей разонравился. И те, кто рядом, тоже разонравились. И сорить деньгами разонравилось. Она этим загоняла себя в капкан. Она тут только, чтобы задеть отца, но ей тут некомфортно, но поехать домой и извиниться уже мешает обида. И его Елена. Чтобы было, как раньше, нужно исключить из этого Елену.
— Извините, ваша карта заблокирована, — сказал официант. Ребята, те, которые могли встать, смотались.
— Тогда мы еще потанцуем.
— Мы закрываемся, — сказал официант, — Шесть утра. Оплатите счет.
Папа! Тетя проснулась и сразу ему позвонила, а он зашел в личный кабинет и оставил Анфису без финансов…
— А, если я не могу? – спросила она.
— Надо было думать!
Кого она не чаяла сейчас увидеть, так это отца.
— Предвосхищая твой вопрос, сразу скажу, что название этого чудесного заведения отображается в истории твоих расходов. Анфиса, как это понимать? – его взгляд был страшнее, чем тогда, — Тебе мало замужества? Что тебе еще надо?
— Расстанься с ней, — Анфиса пошла ва-банк.
Опять в его взгляде было все – разочарование, тоска, ожидание неприятностей…
— Я все сделал для тебя.
— Сделай еще и вот это, — улыбнулась Анфиса, — Расстанься с ней.
— А ты хочешь отказать мне в единственной просьбе – принять женщину, которую я полюбил. Нет. Что бы я сейчас ни чувствовал, доченька, я на это не подпишусь.
— Оплати счет.
— Нет. Я сказал директору. Тебе дадут это отработать – будешь на кухне посуду мыть.
Анфиса не понимала, что она сказала отцу. Чем ему пригрозила. Насколько эгоистичной была… Но, когда он заявил про отработку, что она будет тут посудомойкой, она должна была капитально разозлиться, а чувствовала лишь то, что ей просто стыдно на него посмотреть. Она видела отца настолько потерянным, когда от них уехала мама – забрала все из сейфа и переехала на Гоа. Анфиса что, поступает с ним примерно так же? Яблоко от яблоньки…
Через день она уже стояла у широкой раковины и вымывала до блеска всю посуду. Причем без возмущений! Будто и с благодарностью… Помолвку с Ваней она расторгла сама. И пошла отрабатывать все, что потратила.
— Анфиса! Тебя там зовут!
Папа! – подумала она.
Простил!
Но у сцены с валяющимся оборудованием, на которой выступали артисты, и которую сейчас мыли уборщицы, Анфисе улыбалась Елена. Позлорадствовать пришла?
— Я заплатила, — сказала она, — Не хочу быть злодейкой. Артур не расстался со мной, как ты сказала, но… ему этого не вынести. Того, что сейчас случилось, ему просто не вынести.
— И ты уйдешь сама?
— Да.
— Поехали… — произнесла Анфиса, — Домой.