Когда Настя с Николаем поженились, оба были счастливы, и он даже обещал её всю жизнь носить на руках. Это он увидел в одном фильме по телевизору, который очень любил смотреть.
— Ну Настюха, теперь ты моя жена, я все для тебя сделаю и даже буду носить на руках, — радостно обнимая молодую жену и заглядывая ей в глаза, обещал новоиспеченный муж.
Жили в небольшой деревне, в город, как другие молодые не уехали, оба любили свои деревенские просторы и эту жизнь.
— А что там в городе? – рассуждал Николай, — народу тьма, воздух грязный, дышать нечем, особенно летом, был я как-то там, все толкаются в автобусах. Ну нет, то ли дело у нас в деревне, тихо, спокойно, петухи кричат, да коровы мычат по утрам. А воздух…, да такого воздуха нет нигде точно я говорю, Настюха?
— Точно, — соглашалась с ним жена.
Жили уже в своем доме, воспитывали двух дочерей. Жену и дочерей Николай никогда не обижал, работал комбайнером в страду, а зимой ремонтировал сельскохозяйственную технику. Так и жили потихоньку, дети подрастали.
Настя крутилась по хозяйству, много внимания уделяла дочерям, учила их женским премудростям – готовить, убирать, стирать, ну всему, что им пригодится в жизни. Муж конечно её на руках не носил, просто пообещал и забыл. Хоть она иногда и напоминала в семейных ссорах:
— Ты только обещаниями кормил, обещал «золотые горы», чтобы я за тебя замуж вышла, а еще на руках носить. И что?
— Ну Настюха, ты даешь. Да как же я тебя буду носить на руках, если ты так раздобрела, не подниму я тебя, — разводил руки в стороны муж удивленно.
— А не надо было обещать, я на всю жизнь твои слова запомнила, — парировала жена.
— Ну и злопамятная ты, Настюха.
Их ссоры скандалами нельзя назвать, как-то не обзывали они друг друга грязными словами, не распускали руки, так немного погрызутся меж собой, сильно не повышая голос и все на этом. Хоть этому была рада жена. Другие-то по-разному живут, вот соседка иногда жаловалась на своего мужа:
— Ой, Настя, да твой Колька не чета моему Федьке. Мой-то приходит с работы часто поддатый, сразу начинает порядки свои устанавливать, еще может и руку приложить. Я в таких случаях подальше от него держусь. А твой…
— Да, мой Коля не распускает руки, скандалить особо не скандалит, ну выразим свое недовольство друг другу и опять спокойно. Правда может выпить, но он тихий, спать ложится. Ты думаешь у нас прям так и все хорошо. Не бывает идеальных мужиков, вот и мой не такой… — делилась с соседкой Настя.
Худо-бедно, но жили Николай с Настей и выдали дочерей замуж, уехала старшая в город, там и живет, а младшая в соседней деревне, уже внуки пошли, все приезжают к ним.
Если так разобраться, то Николай у односельчан считался неплохим человеком, трудягой, уважали его. Работал на совесть, разбирался в технике. Мог он конечно выпить с мужиками, но в меру, но много дымил и страстно любил смотреть телевизор, причем все подряд передачи. Он и мужикам говорил:
— А что, хорошо, что есть телек, там много чего показывают, даже учат жизни, а фильмы какие хорошие, не могу оторваться. На этой почве у нас с женой разногласия. Она не смотрит, не нравится ей, что ли.
А сам того не понимал, что жена крутится, как белка в колесе и телек смотреть у неё совсем нет времени. Не вникал Николай так глубоко, не смотрит жена передачи и ладно, её дело. Но беда была в том, что он не умел, а может и не хотел ценить женский труд по дому, по хозяйству. И само собой не ценил хлопоты собственной жены.
— Подумаешь, — рассуждал он, — ну какая это тяжесть мыть посуду, полы, сварить борщ, приготовить ужин, посмотреть за внуками, покопаться в грядках, подоить корову и выгнать на выпас. Вот мы мужики ворочаем тяжести – вот это да.
Николай за свою жизнь не уделял жене никакого внимания, не поздравлял с праздниками, да про день рождения-то забывал, пока дочери ему не напомнят, не покупал подарков. Да он и не разбирался в этом, что ей покупать, отдал зарплату и все, правда говорил при этом:
— Вот деньги, покупай, чего тебе надо…
Придет после работы, нет, чтобы по хозяйству что-то сделать, жене помочь, почистить в сарае у коровы или мусор сжечь, правда зимой чистил от снега дорожки. Остальное время протирал штаны перед телеком, его друг диван аж стонал от него. Уставал. А Николай нет, лежал себе или сидел, уткнувшись в экран.
Настя иногда просила помочь, окликала его по несколько раз, а он и не реагировал, то ли не слышал, то ли не хотел слышать. Пока жена не подойдет ближе и не скажет три раза в чем-то помочь, не сдвинется с места. И чем старше становился муж, тем чаще сидел у экрана.
Все-таки однажды лопнуло терпение у жены, и за неделю до своего дня рождения после очередной ссоры, уехала она в город к старшей дочери.
— Да пропади ты пропадом, — сказала жена в сердцах, махнула рукой. – Живи тут, как сыч одни, а я уезжаю в город.
И начал Николай потихоньку жить один, привыкать, соседи спрашивала о Насте, он отвечал:
— Уехала моя Настюха к дочке в город, и ей надо помочь…
Очень захотелось ему поесть, решил сварить суп, кое-как сварил такой густущий получился, что ложка стояла. Сварил картошку, она вся разварилась, сварил макароны — получилась липкая масса, превратившаяся потом в комок. Заварил чай, получился горький. Вспоминал жену:
— Как это у Настюхи все шло гладко, суп вкусный, макароны тоже, даже чай был у неё душистый.
Колдовал у плиты, печь топилась, нужно и дров принести и в печку закинуть и в это же время сварить. А хуже всего у него получилось с коровой Зорькой. Корова не любила дым сигаретный, а Николай всегда с сигаретой в зубах, такая уж привычка дурная у него. Хоть и ругалась с ним жена по поводу его дыма, он терпел, но бросить не мог.
Пришел рано утром к Зорьке с ведром, нужно подоить и выгнать на выпас, корова была норовистая. Когда он вошел, Зорька покосилась на него сурово, не нравился ей дым, зашевелила ушами, замычала. Почуяв недоброе, Николай стал её поглаживать:
— Ну-ну, Зорька, хозяйка наша в город уехала, бросила нас с тобой, не знаю, когда вернется. Ты уж потерпи солнышко мое, ягодка моя… — он даже сам удивился, откуда взялись у него такие ласковые слова, ни разу в жизни не произносил, даже жене не говорил такого.
Присел на маленькую скамейку и начал доить, правда Зорька стояла беспокойно, поглядывая на нового дояра. Почти закончил, но как-то неловко выпустил свой дым прямо ей в морду. Корова вздрогнула и раздув ноздри, со всех сил ударила копытом по ведру с молоком, которое было уже почти полное.
Николай матерился по всей, бедная корова за свою жизнь такого и не слышала. Он поднял ведро, в нем не осталось ни капли молока, он вновь чертыхнулся и пригрозил Зорьке.
— Ну и строптива же ты, без молока меня оставила. Вот покажу я тебе вечером, будешь у меня шелковой, — корова мотала головой, но Николай подумав, подошел сбоку к ней, погладил и ласково сказал, — ну ладно, Зорька, ладно, в следующий раз приду без сигареты. Понял я, понял, не нравится тебе дым, ты тоже женщина, как и моя Настюха. Понятно, не любите вы этого.
Уже несколько дней не было жены дома, устал, измучился, он даже вспомнил, что у неё приближался день рождения и решил преподнести ей подарочек, чувствуя свою вину перед ней. Не мог придумать что же преподнести жене. Вышел из дома, глянул вниз, там протекала речка, дети плескались на берегу и пришла ему в голову шальная мысль. Побежал в магазин, и запыхавшись влетел в дверь.
— Привет, Николай, — сказала ему продавщица Валя, — что-ты такой взъерошенный, что тебе нужно?
— Привет, Валюха! Да вот жене подарок хочу купить, скоро день рождения у неё, приедет от дочери из города, а я ей подарочек!
— И что хочешь подарить своей Насте?
— Дак купальник хочу купить! – выпалил он.
— А какой размер нужен? – спросила Валентина, пряча улыбку.
Тут Николай растерялся, размер не знал и разведя руки в стороны сообщил:
— Вот такой.
Тут уж не выдержала продавщица и рассмеялась.
— Ну че ты ржешь, Валюха, ну не знаю я ваших бабских размеров, — как-то обиженно проговорил он.
— Ладно уж, знаю я твою Настю, подберу по размеру, а какой цвет тебе нужен. Есть красный, бежевый и черный её размер.
— Нуууу, — топтался опять Николай, потом сказал радостно, — давай черный, хоть пореже стирать его, грязь не видно будет, а то порошки и мыло нынче дорогие.
Валентина еле сдерживаясь от смеха, упаковала купальник, перевязав красной лентой с бантом. Довольный Николай пришел домой и стал звонить Насте.
— Настюха, ты моя ласточка, ты мое солнышко, я соскучился по тебе, приезжай домой поскорей, плохо мне без тебя. У тебя день рождения на носу, а я тебе подарочек купил. Увидишь, примеришь, закачаешься…
Приехала Настя из города отдохнувшая, довольная, муж ей с порога подарок вручил. Когда распаковала подарок, засмеялась:
— Спасибо конечно, Коля, только когда мне в этом купальнике загорать и купаться. У меня же дел по горло.
— А я тебе помогать буду, вместе будем хозяйничать, я уже научился кое-чему, — гордо сказал муж и поцеловал жену.
Изменился Николай в лучшую сторону, зажили хорошо, помогал жене, видимо боялся, что она опять уедет в город. Часто говорил, что любит её. А Настя радовалась и говорила мужу:
— Ой, Коля, я тебя тоже люблю, мне без тебя никак, просто будь повнимательней и не держи добрые и ласковые слова за пазухой и дари почаще мне их.
— Ах, ты моя лебедушка, ах ты мое солнышко, — приподнимал он жену и кружил в комнате.