— Я поняла. — сказала она, присев на стул и отвернувшись к окну. — У тебя другая и ты уходишь.
— Ну вообще… я хотел привести её сюда… я же покупал дом.
— Свинство какое, надо же. — равнодушно сказала Лида.
И всё-таки заплакала. Она тоже зарабатывала на этот дом. А теперь в нем будет жить другая. И мама болеет, и сил больше никаких не осталось…
-Коля, случилась беда. У моей мамы… — Лида скривила губы и зарыдала.
-Что такое? Какая беда с мамой? — спросил муж.
-Папа говорит, что у неё… инсу-у-ульт! — провыла она. — Мама в больнице, во Владимире.
-Ох ты ж… и правда беда. — расстроился Николай. — Надо ехать…
Беда была страшна ещё и тем, что отец тоже был после инсульта. С ним случился пятнадцать лет назад. Левая часть была полностью парализована. В основном всё держалось на маме, видимо надорвалась — Лида не знала, как ещё это объяснить.
Мама была шестидесятилетней, подвижной, стройной. Лида же за годы сытой жизни в столице здорово набрала вес. Когда она приезжала к маме, та кормила её овощами, свежими, и в заготовках. Лиде хотелось картошечки с мясом, и мама не отказывала — готовила. Но мягко говорила:
-Лидуша, овощи-то они полезнее.
Она не говорила, для чего полезнее, но Лида и сама всё понимала. На фоне своей стройной матери она выглядела бочкой.
И Лиде, и её сестре, Тане, мама казалась вечной. Она держала кур, возделывала большой сад — красивые цветы, плодовые деревья. Овощи. Ухаживала за отцом, мужественно снося его депрессии, в которые он первые годы своего недуга впадал довольно часто.
-Я понимаю, Сашенька. — мягко говорила Екатерина мужу. — Ты привык двигаться, а тут такое. Но ищи плюсы.
-Да? И какие же тут плюсы? — хмыкнул муж. — Какой плюс в том, что я такой кривой теперь?
-Ты живой. Для меня это главный плюс.
Со временем отцу стало стыдно, да и привык. Настроение стало лучше. Мать занималась домом, а он в это время читал ей что-нибудь. Новости, или книжку.
-Какой ты молодец у меня, Саня! И телевизора не нужно.
Когда Лида и Таня с мужьями и детьми приезжали к родителям в деревню, никогда не было ощущения, что в доме есть проблема. Что тут живет парализованный на одну сторону человек. Екатерина всегда старалась создать атмосферу радости, праздника, что вся семья в сборе. Вкусно готовила, привлекая к процессу и дочерей. Придумывала, чем заняться после ужина всем вместе. И сама вся светилась счастьем. И вот теперь их светлая и самая добрая на свете мама заболела…
Лида с Таней скооперировались и рванули на машине во Владимир. Поговорили с врачом. Прогнозы были не слишком утешительными.
-Мы не Боги. Что могли — сделали. Теперь только от неё всё зависит. И от вас, конечно. Лечение и уход — вот что нужно вашей маме. Позже, если повезет выйти на этот уровень, — реабилитация.
-Может, её в Москву отвезти, там врачам показать? — ляпнула бестактная Таня.
Лида пихнула сестру локтем и сказала:
-Спасибо, Павел Сергеевич, мы все поняли!
Врач с усмешкой посмотрел на Татьяну:
-Так и в Москве не Боги. Операция вашей маме не нужна. А всё остальное и мы тут могем. Но если она будет жить в городе, поближе к медицине, хуже точно не будет. А уж в Москве-то и подавно. Скорая опять же под боком. Тут ведь ещё время, видите как… время упущено. Пока к ним в деревню помощь доехала!
-Упущено? — потерянным голосом спросила Лида. — Скажите честно, мама не выкарабкается, да?
-Да не стану я так говорить! Кто-то может и сказал бы, а я не скажу. Я, милые барышни, таких чудес на своем веку повидал… самые безнадежные на ноги встают. Так что, забирайте, лечите, соблюдайте рекомендации. Пока мы её еще капаем, но через неделю выпишу.
Лида была уверена, что её муж, Николай, будет совершенно не против, если родители переедут жить к ним. Сын Вадик вырос и рано женился, жили отдельно. Лида с Колей оставили молодой семье московскую квартиру и переехали в свой дом, в ближайшем Подмосковье. Места в доме у них было более чем достаточно.
Лида ещё не успела поговорить на эту тему с мужем, как проблема образовалась с другой стороны. Из больницы Лида с Таней поехали к отцу в деревню. Быстро приготовили ужин, сделали уборку, и Лида завела разговор о переезде.
-Об этом не может быть и речи! — отрезал отец. — Мы тут всю жизнь прожили, тут и помирать будем.
-Господитыбожемой… — пробормотала Лида. — Я ж тебе не про помирать говорю. А про пожить у нас, пока мама прикована к постели! Папа, ну кто тут за ней ухаживать-то будет?!
-Я сам буду ухаживать.
Сестры переглянулись.
-Надо, наверное, тогда сиделку нанять. Из местных. Будем платить за сиделку…
-Не надо чужих в доме. — заартачился отец. — Сказано же: сам!
Было понятно, что сам он ничего не сможет. Или, почти ничего. За ним самим пятнадцать лет ухаживала мама. Нет, кое-что папа мог. Для себя. Сварить пельмени. Одеться-раздеться. Мог помочь матери одной рукой — тарелки на стол поставить, или посуду убрать потихоньку. Но ухаживать за лежачей он точно не сможет.
-Ладно! Давайте дождемся выписки, и уже тогда будем решать! — предложила Таня.
Отец вздохнул.
-В город не поеду! Вот вам и весь сказ! — помолчал и спросил несчастным голосом. — Как она? Вы её видели? Катю?
-Через окошко в двери. Пока не пустили к ней. Сказали, морально подготовиться, и приходить без слез. — сказала Таня. — Да и спит она, под капельницей. Боже мой, как к этому можно морально подготовиться?!
И она зарыдала. Вспомнила маму, лежащую на больничной кровати. Разом постаревшую и осунувшуюся.
Лида успокаивать не стала. Просто не нашла слов. Ей самой было страшно. Ещё и отец огорчил её — не поеду, говорит, жить к вам. А у Коли работа, она тоже не может переехать сюда. И Татьяна не сможет.
Лидия работала бухгалтером. Она могла бы договориться, чтобы вести отчетность на удаленке, наверное…
Фото из открытых источников Яндекс
Когда ехали обратно в Москву, Таня сказала:
-Отец если что решил, его с места не сдвинешь, ты же знаешь. Я боюсь, без матери все будет ещё хуже…
-Что значит, без матери? — вскинулась Лида. — Она жива!
-Жива, жива… ты же понимаешь, что я имею в виду.
Лида понимала. Мама была капитаном корабля. Капитан заболел… и теперь Таня боится, что корабль утонет.
Еще по пути в Москву они договорились с сестрой, что будут жить у родителей в деревне по очереди. Месяц одна, месяц — другая.
-Коля будет в шоке… — задумчиво сказала Лида.
-Первый месяц могу я. А ты пока подготовь как-то мужа своего. Негибкого.
-Какой уж есть…
Коля насупился. Потом подумал, что лучше так, чем если привезти тещу с тестем к ним насовсем.
-На работе-то отпустят тебя? Удаленно трудиться?
Лида промолчала. Коля не гибкий, Таня права. Трудно приспосабливается к новым жизненным обстоятельствам. Еще её муж был жадноват. Все казалось, это к лучшему. Был бы другим, разве ж они купили себе когда-то большой дом в трех километрах от Москвы? Но вот сейчас ей придется совмещать работу и уход за лежачей матерью. Да что там, и за отцом ведь тоже — какой из него помощник? Коля мог бы предложить Лиде уволиться, сказать, что они справятся, а он волнуется, не потеряет ли жена доход.
-Договорюсь. — только и сказала Лида.
Они сделали, как решили. Через месяц Таня сдала пост Лиде. Стоял снежный декабрь. Отец пытался одной рукой чистить снег — выходило отвратительно. Лида, отвыкшая от физического труда, раз почистила дорожки, так думала умрет. Вся покраснела, и сердце колотилось, как бешеное.
Лида заказала небольшую снегоуборочную машинку на бензине. Отец только крякнул — денег дочке девать некуда. А Лида не понимала, как же мать-то со всем этим справлялась! Вот почему она такая стройная была.
Была… Лида пыталась отыскать в женщине, безучастно лежащей на кровати у окна, свою бодрую и всегда веселую мать. Открывала занавески и приговаривала:
-Смотри, мамуль, какая зима красивая! Словно в сказке. Сейчас я тебя переодену, кровать перестелю, и есть будем, да?
Мама смотрела на Лиду и ничего не отвечала. И это было ужасно.
Когда мать выписывали, врач сказал, что шансы на восстановление небольшие, но есть. Сейчас терапия для восстановления кровообращения. Потом реабилитация. Направление обещали дать. Главное, чтобы помогло лечение, чтобы были какие-то сдвиги.
Время шло, и сдвиги были. Но такие минимальные, что Лида с Таней готовы были завыть и впасть в отчаяние. Но пока держались. А потом, во время очередного отдыха Лиды от вахты у родителей, муж Николай заявил, что встретил другую. И полюбил.
Она приезжала из деревни такая уставшая… такая вымотанная и разочарованная… Лида хотела бы разочароваться больше, узнав, что её бросает муж, но не смогла.
-Я поняла. — сказала она, присев на стул и отвернувшись к окну. — У тебя другая и ты уходишь.
-Ну вообще… я хотел привести её сюда…
-Свинство какое, надо же. — равнодушно сказала Лида.
И всё-таки заплакала. Она тоже зарабатывала на этот дом. А теперь в нем будет жить другая. И мама болеет, и сил больше никаких не осталось.
Коля обнял её. Она не отстранилась. Всё-таки они прожили долгую жизнь вместе. И наверное, если бы она не уезжала так надолго, никакой бы другой у мужа не появилось.
Обнимая её, утешая как маленькую, Коля сказал:
-Лидка, ты очень похудела! Ты не замечаешь, что ли? Тебе, наверное, надо весь гардероб менять…
Ещё бы она не похудела! С утра до ночи у родителей Лида крутилась, как белка в колесе.
-Мне надо думать, где я буду жить. Не до гардероба!
Она сказала это максимально язвительно, вытирая слезы и отстраняясь от предателя-мужа.
Коля потоптался в кухне и сказал:
-Ладно, чего я правда как этот? Придумаем что-нибудь…
Вечером Лида позвонила сестре, узнать, как дела.
-Руку приподнимала. — доложила Таня.
-Супер! А от меня муж ушёл.
-Да ну его. Мне он никогда не нравился.
Лида думала, что сейчас опять заплачет, но не заплакала. После разговора с сестрой она подошла к большому зеркалу во весь рост и впервые за долгое время посмотрела на себя. Да, она и правда очень похудела. Кроме ухода за родителями и дел по дому, Лида вечерами ходила гулять по деревне. И за деревню, в лес. Ей казалось, что только эти прогулки и спасали её. Не давали сойти с ума.
С мужем решили, что дом надо продать, а деньги поделить. Лиде одной большой дом был не нужен. Разошлись с Колей тихо-мирно. Сын, Вадик, сказал, что неожиданно, конечно, но дело их личное.
-Надеюсь, со мной такого не случится. — горько пошутил он.
Вадик женился в двадцать. Рано. Кто его знает, проживут ли они вместе всю жизнь? Лида многое теперь понимала, проходя это испытание вместе со своими близкими. Например, у отца тяжелый характер, и он не подарок. Да матери памятник надо было ставить, а ей инсульт. Почему так?
Сестра несдержанна на язык, но всегда готова подставить плечо.
Муж не выдержал испытания разлукой. Нашел себе другую.
Сама Лида была обижена на отца — уперся он со своей деревней. Не уеду, не уеду! Если бы не упирался, Лиде не пришлось бы уезжать на месяц через месяц из дома. Глядишь, и брак бы её не развалился. А теперь она Бога благодарит, что возвращается из деревни вся замотанная, и тосковать ей некогда. Наверстывает по работе, что не получилось сделать онлайн. Да отдыхает, тупо глядя в телевизор, лежа на диване. И тут же грызет себя, что плохо за такое Бога благодарить, ведь мама-то болеет! И тут же опять злится на отца за характер и упрямство. И еще с тихой грустью думает, что теперь до смерти будет одна. Разведенная… кому она нужна в сорок два? Толку, что похудела!
А потом незаметно пролетает месяц, и снова в деревню. А там с утра до вечера круговерть, и только вечером Лида выходила на улицу и шла, свободная, и дышала полной грудью.
Это она потом додумалась гулять. Сначала-то думала, что провертевшись весь день, рухнет и уснет без сил, а не тут-то было. Лиду переполняли переживания, одолевали мысли, и она полночи не спала. А потом поднималась ни свет, ни заря, вся разбитая.
-Сходи, прогуляйся перед сном, дочка! — посоветовал отец.
Она и пошла. И потом спала, как убитая. С тех пор пройти вечером пару километров по лесу стало её личным ритуалом. Как бы поздно она не заканчивала работу по дому и огороду, после шла гулять. Огород не помогал уснуть, а лес помогал.
Там, в лесу, Лида и встретила его. Он шёл мимо неё, по тропинке, в сторону деревни. Посторонился, пропуская. Буркнул что-то типа «Здрассьте» себе под нос. Лида кивнула в ответ и прошла, а потом удивилась — она уже знала в деревне всех. Деревня-то — название одно. Всего двадцать четыре дома. Лида обернулась.
-Вы кто? — спросила она у спины, удаляющейся от неё на приличной скорости.
Он встал, как вкопанный. Потом повернулся к ней.
-Человек. Разве не видно?
-Дачник, что ли?
Некоторые сдавали часть дома дачникам.
Мужик развеселился от чего-то. Потом задумался и сказал:
-Может, можно и так сказать. А вы?
-Я Лида. Я к родителям приезжаю. Месяц тут, месяц в Москве.
Он молчал. Лида сказала:
-У мамы был инсульт. Нужен уход, а папа тоже нездоров.
Потом смутилась своей откровенности. Пробормотала «До свидания», и пошла по тропе в лес. Может, он вообще маньяк какой-нибудь? А она одна в лесу. Он вон даже имя свое не назвал.
Лида резко обернулась, не идет ли мужчина за ней. Оказалось, что его и след простыл. Кто же это?
Потом, от соседки тёти Зои Лида узнала, что дом на окраине купил москвич.
-Лёнькин дом-то. Помнишь? Лёнька уехал. Дом продал. Этот и купил. Ни с кем не знается. Слухи ходют, что он врач. Совершил ошибку, и прячется теперь тут у нас.
-Так может слухи?
-Дыму без огня не бывает! — припечатала суровая Зоя.
Ошибки не было. Точнее, была, но не во врачебной деятельности. Михаил потерял жену — она ушла от него к другому. Тот, другой, оказался богаче, с простым хирургом Даше вечно не хватало денег.
Когда она, ушла, он почувствовал себя потерянным. Знаете, как «Уронили Мишку на пол, оторвали Мишке лапу…» Лапы так тряслись, что Михаил не смог оперировать. Решил сделать перерыв. Уехать в деревню, исцелиться от потери.
Когда увидел Лиду, она ему понравилась. От соседей Миша узнал, как мужественно эта женщина ездит к родителям и ухаживает за лежачей матерью. Такая бы поди не променяла мужа на деньги. Лида нравилась ему, а внутренний голос твердил: «Все они одинаковые, зачем тебе это нужно?!»
Тем более, она и не замечала его как будто. Кого она вообще замечала? Вся в делах, вся в заботах. Тогда Миша специально пошел в лес, где она гуляла. А там струсил. Хотя, в общении Лида понравилась ему ещё больше. Она была настоящей. Открытой. Ничего из себя не строила. А он струсил, и убежал.
Судьба всё равно свела их. В магазине. Тогда уже она на него посмотрела, потому что познакомились в лесу. Ну, почти познакомились.
-Здравствуйте. — улыбнулась Лида. — Вы не сказали, как вас зовут, но я узнала сама. Вы — Михаил. Врач из Москвы.
-Каюсь. Я!
-Простите, что опять на вас напала. — вдруг смутилась она. — И тогда, и сейчас…
Миша заверил Лиду, что она может нападать на него столько, сколько ей захочется. Она расхохоталась. Поняла, что нравится этому симпатичному нелюдимому мужику.
-Я вам помогу донести ваши сумки. — сказал он.
-Вот спасибо! А у нас мама вчера первое слово сказала. Представляете? Я так счастлива! Мы уж и не верили! Ну, немного невнятно, конечно. Но я поняла. И смеялась.
-Что ж там за слово такое? — удивился Михаил.
-Похудела! Я же была, как бочка. А мама всё не знала, бедная, как мне сказать, чтобы не обидеть. Ну, раньше, до болезни ещё. А тут жизнь заставила, и я похудела. И вот что я думаю, Миша…
Он шел рядом с ней и поражался, какая она открытая…
-Что? — спросил он.
-Как же, должно быть, её волновал мой вес, что она после болезни первое слово сказала «Похудела», а? — весело сказала Лида.
Миша не выдержал и прыснул. И Лида рассмеялась. Так они и шли по деревне, похохатывая. Привлекая непонимающие и удивленные взгляды. Но им было всё равно, ведь для них двоих, возможно, в эту минуту начиналось что-то новое и прекрасное.
И не просите у меня продолжения! Оно тут ни к чему. Для завершения мысли скажу, что мама поправится, не до конца, но ей станет гораздо, гораздо лучше.