— Эка ты, Фёдор Афанасьевич, опростоволосился! За Марья приданное отдал, а сам на бобах остался! И ладно бы дочь она тебе была, а то так… Нахлебница! Нет, я конечно понимаю, что не чужой она для тебя человек, но ведь коли раздуматься так Марью ты в свой дом без платка лишнего взял. Кормил, воспитывал, а теперича замуж выдал да ещё и приданное отломил! Вот и думай теперь… Откуда такая щедрость душевная?
— Щедрость душевная? Хорошие слова, Егор Трофимыч! — Только вот не в щедрости дело… Разве же не знаешь ты меня? Могу ли я поступить в угоду кому-то и в ущерб себе? Вот! То-то и оно! За Марью я приданное не просто так дал… Тут другое…
— Совсем ты меня запутал, Фёдор Афанасьевич! В угоду не в угоду… Ничего не понятно! Коли умысел у тебя какой так ты расскажи, а коли опростоволосился так признай это!
— Ну слушай, — Фёдор Афанасьевич хитро ухмыльнулся, — Давеча, у Николая Николаевича за игрой, зашёл у нас разговор о Кармелите, цыганке что уж как неделю здесь ошивается, так вот… Николай Николаевич рассказал нам занимательную историю, а надо сказать, что в этот день ему чудо как везло! Ну вот значится и рассказал он нам, что ходил к этой самой Кармелите, а она нагадала ему, чтобы собрал он игральный стол так как, мол, идёт к нему неимоверная удача. Николай Николаевич цыганку послушался и ведь не зря! Он, черт.яка этакая, в этот вечер неимоверный куш поимел!
— Удивительная история! — Егор Трофимыч присвистнул, — Ладно, тут оно понятно. Не понятно только каким боком тут ты, Фёдор Афанасьевич?
— А тем боком, что я тоже к этой самой Кармелите сходил и вот она то мне и подсказала, что коли я племянницу замуж за Платона отдам то от этого мне одни плюсы будут. Оно видишь как… Платон, оказывается, хоть и много моложе нас, но, как сказала Кармелита, болен и на этом свете долго не задержится… Вот так то! Так что Марья скоро вдовой останется, а кто за всеми её делами присматривать будет? Вот то-то и оно!
Егор Трофимыч расхохотался.
— Ну ты и плут, Фёдор Афанасьевич! А я то дур.ак думал, что ты от чистой души, а ты вона как! Хитро! Только вот скажи-ка мне, друг мой, а коли ошиблась цыганка?
— Нет, Егор Трофимыч, не ошибается цыганка! Потому как не один Николай Николаевич к ней обращался! Всем она правду говорила, никого не обманула!
— Ну Дай-то Бог, Фёдор Афанасьевич, дай-то Бог…
С того разговора двух друзей минул два года, а Платон, не к радости Фёдора Трофимыча, жил и здравствовал.
Мало того, у них с Марьей народился сын, а сейчас они ожидали второе дитя и при этом оба чувствовали себя прекрасно.
Фёдор Афанасьевич и так и сяк пытался прознать у воспитанницы, а не болен ли супруг её? Не скрывают ли они какой его болезни?
Однако, Марья на вопросы дяди отвечала отрицательно и тем самым вводила в ступор своего дядю.
Фёдор Афанасьевич от такой ситуации злился и негодовал.
Уж не раз вспомнил он недобрым словом цыганку Кармелиту и, мало того, барин пытался её найти!
Только вот та словно сквозь землю провалилась и ни в каких ближайших деревнях не объявлялась…
Фёдор Афанасьевич было отчаялся, но тут, к великой его радости, принесли ему хорошую весть.
Цыганка, та самая цыганка, что подло обманула барина, вновь объявилась в их деревне.
Фёдор Афанасьевич, не смотря на то, что был поздний вечер, тут же приказал привести обманщицу к нему, а коли сама не пойдёт так привесть её силой.
Впрочем, Кармелита не сопротивлялась и уже совсем скоро стояла напротив барина.
— Ну здравствуй, обманщица ты этакая! Деньги с меня взяла и обманула как дур.ня последнего! Ну что скажешь себе в оправдание?
Цыганка усмехнулась, не спрашивая разрешения присела на пуф и только после того соизволила ответить на гневный выпад барина.
— И тебе здравствуй, барин! Чем это я тебя обманула? Всю правду как есть сказала! Как на духу!
— Где же правду, а? — Фёдор Афанасьевич кипел от негодования, — Ты мне, что сказала? Племянницу замуж за Платона отдай и приданное не жалей! Марья, мол, вдовой совсем скоро станет, а ты всем имуществом Платона распоряжаться будешь! Не так разве?
— Так, — цыганка согласно кивнула головой, — Всё так и есть… Только вот вопрос, а всё ли ты правильно сделал?
— Да как же не правильно? — Фёдор Афанасьевич вскочил, — Всё по твоему сделал! Замуж отдал, приданное дал, а Платон живее всех живых да ещё и детей настряпал! Это как оно, а? Ответь?
— Вот что, Фёдор Афанасьевич, — Кармелита внимательно посмотрела на барина, — Был в моей жизни такой случай… Занесла меня нелёгкая в деревню одну, а там хоть с голоду помирай! У деревенских у самих пусто, а барин жадный до невозможности! А у меня, к слову сказать, сынок был маленький на руках! Уж не знаю, что бы дальше было… Только привела меня дорожка к девушке одной… Так вот… Девушка та словно ангел с небес! Дитё моё накормила, про меня не забыла да ещё и с собой дала! Вот так!
— Это тут при чём? — Фёдор Афанасьевич неимоверно злился, — Ты мне по сути дела скажи!
— Ну по сути так по сути, — Кармелита усмехнулась, — В общем так, сам ты, барин, виноват что так вышло, а я тебя нисколько не обманывала! Разве же не по.мер Платон Макарыч, друг твой?
— Ну пом.ер и что?
— Ну, а разве же не Платон он? — цыганка победно глянула на Фёдора Афанасьевича, — Ну что? Дошло до тебя, барин? Не за того Платона ты племянницу отдал! Вот и вся разгадка!
Фёдор Афанасьевич опешил.
— Так ведь ты ж не говорила какой Платон?
— Не говорила. Так это от того, что думалось мне, голова у тебя на плечах есть, а оно вишь как получилось!
— Так ведь… Так ты же… Лгунья ты!
— Не скажи, — цыганка поднялась, — Я тебе всю правду сказала, как есть, а уж коли ты намутил так то не моя вина! Я свои деньги сполна отработала!
— Так ведь ты рукой в сторону дома этого Платона махнула, — Фёдор Афанасьевич гневно посмотрел на цыганку, — Почему верно не указала?
— А мне почём знать где какой Платон живёт? Я так махнула, а уж что ты там себе надумал то твоё дело!
Цыганка встала и отправилась к выходу, но у порога оглянулась и посмотрела на уби.того своей собственной глупостью Фёдора Афанасьевича.
— И вот что ещё, барин, я на доброту добротой отвечать умею… Вот и девушки той, что мне тогда помогла, я сполна отплатила… Счастлива будет твоя племянница и вместе они ещё долго проживут!
— Так это Марья была? — Фёдор Афанасьевич вскочил и подбежал к цыганка, — Ты это всё специально сделала!?
— Почему же специально? — Кармелита усмехнулась, — Я всем правду сказала и по делам вернула! А дальше… Дальше уж сам думай! А всё что случилось, случилось по справедливости! Так что, барин, окромя себя тебе и винить не кого!
Цыганка ушла оставив рыдающего в полном своём бессилии Фёдора Афанасьевича в полном одиночестве.
Одиночестве которое теперь должно было сопровождать его всегда и всюду!