Иришка всегда была активисткой. Такая по жизни: оптимистичный и жизнерадостный лидер, ведущий за собой. Ее любили, слушали, с ней хотели дружить.
Нет, всегда, конечно, были те, кому она надоела своими заводными идеями, но, в основном, они были среди лодырей и пессимистов. Их можно и не считать. Самым лучшим качеством человека Ира считала честность. Честный человек, значит порядочный. И быть рядом с таким — это уже половина счастья. А ещё она очень любила петь и немного играла на гитаре.
Как-то так получилось, что она первая с курса вышла замуж. Он — военный, чуть старше. Встретились, закрутилось, сделал предложение. Все по большой любви и обоюдному желанию.
Вот только по распределению ему пришлось уехать на год раньше, уехать в далекий военный городок одной из союзных республик.
Иришка даже ни разу за год там не побывала, но на побывку приезжал он сам.
А она, пока доучивалась, готовилась к новому этапу в ее активной жизни — к жизни с мужем. И когда ее учеба закончилась, рванула к нему.
Ей казалось — в объятия. Потому что она сама такая: разбежаться, прыгнуть на руки, расцеловать. А потом рассказывать, рассказывать и рассказывать по очереди обо всём, что случилось за год. А случилось так много! Она копила эти рассказы и прогоняла их внутри себя, представляя, как все это она расскажет Виктору.
Да, забыла сказать, что история эта случилась не вчера, и сотовой связи ещё не придумали. Ещё шли времена эпистолярного жанра и всеобщего дефицита.
Так вот.
Она приехала. В последнем транспорте — электричке — старательно красила ресницы «наплевательской тушью» и переживала за грязные с дороги волосы. Но встреча оказалась немного не такой, как Ириша себе представила: встретить он прислал друга — сам был в командировке. Коля — друг сказал, что Виктор вернётся через пару дней, проводил в служебную квартиру, которую к тому времени муж уже успел получить. Там было необжито и пусто.
С присущим Ирише рвением, она взялась за хозяйство. Пошла искать магазин. В военном городке он был один. В одном отделе продукты, в другом — быт, в третьем — одежда и обувь, в четвертом — галантерея.
Галантерейный отдел — сразу перед входом. За прилавком две продавщицы неимоверной красоты, как показалось Ирине. Косметика из братских стран отличалась от нашей, а помада с модным сливовым оттенком делала их почти представителями богемы. Тогда кроме морковной в открытой продаже не было никакой. Ира была простой и юной девушкой. Ее мало интересовали тонкости косметических изощрений, и она никогда не томилась в очередях за модными духами «Быть может». А тут, она его узнала, аромат так и лился.
Ира не задержалась у галантерейного отдела, но перешёптывания продавщиц услышала. Ну и пусть себе шепчутся, просто она новенькая в городке, вот и обсуждают.
Виктор действительно вернулся через пару дней. Жизнь закрутилась. Дома Ира сидеть просто не могла, она побежала искать работу. И, на ее счастье, оказалось, что в местной школе на полставки сейчас как раз требуется пионервожатая. Она начала проходить медосмотр.
Тем временем Виктор ввел ее в свою компанию друзей. И оказалось, что девушкой Коли была одна из продавщиц галантереи. Ира была удивлена: девушка была гораздо старше, то есть вообще и не девушка. Ей было под сорок, она была разведена и имела двоих детей. Звали ее Полина, а ее подругу, которая тоже оказалась в их кампании — Тома.
Ира умела дружить. И друзья Виктора сразу стали и ее друзьями. Она была честна и искренна, и ждала такой же искренности от всех.
Правда интересы новых подружек совсем не совпали с её интересами. Больше всего их интересовали вечерние посиделки и дефицитные товары.
Ира рот открыла, когда Полина показала, что у неё в диване: он битком набит импортными женскими сапогами.
— Зачем тебе столько?
— Ну как? Это же дефицит! Достаём с трудом. И то, потому что сами в торговле.
— А это вообще честно? Можно так?
— Ой, смешная ты! Честность, вообще, тщеславие бедняков. И смешно в наше время быть такой идеалисткой.
Лидерские качества Ира пыталась проявить и здесь. Она звала всю кампанию в поход, или, хотя бы, по грибы. Но на её предложения реагировали холодно. Лучше уж в город съездить, в кафе посидеть. И Ира ехала. Пыталась соответствовать компании. Получалось плохо, но надо, муж ведь. Она уже купила по блату в магазине финские сапоги на осень, начала потихоньку приобретать польскую косметику. Она уже меньше громко смеялась, меньше читала книг, стала забывать любимые комсомольские песни и гитару.
Виктор ходил в наряд через сутки. Это очень часто. Иришка скучала в эти дни, работа в школе должна была начаться с сентября, и занять себя было особо нечем. Занималась хозяйством.
Но однажды она взяла в руки военную рубашку Виктора и вдруг увидела яркий цвет дефицитной сливовой помады…
Она и раньше часто улавливала аромат «Быть может», идущий от Виктора. И однажды спросила:
— Вить, может у меня маразм, но мне все время кажется, что от тебя женскими духами пахнет. Смешно да?
— Да это Колька весь пропах своей галантереей. Как с ним пообщаюсь, так тоже благоухаю.
И потом, когда вновь ловила этот запах, Иришка только шутила:
— Что, опять с Колькой наблагоухался?
Вскоре Виктор и ей подарил такие же духи.
Но помада! Это уже точно не от Коли.
И Ира не выдержала. Ни в ее характере было терпеть. Она направилась на КПП части, чтоб вызвать мужа и поговорить.
Но в наряде его не оказалось. Сегодня не его дежурство.
И тут у Ирины наступило прозрение. Картина сложилась. Тома! Виктор все это время был с Томой. Все его командировки совпадали с «больничными» или отъездами Тамары, их переглядывания с Виктором и перешептывания подруг…..духи и помада.
Ирина даже не смогла идти. Она села на скамейку небольшой аллеи и застыла. Ей было сначала даже не столько больно, сколько удивительно. Неужели можно вот так поступать с человеком? С близким человеком! Так же нельзя. Так нечестно!
Потом мысли понесли в дебри, а ноги — к пятиэтажке, в которой жила Тома. Она не раз уже была у нее в гостях. У Тамары рос сын, и жила она с бабушкой — соседкой по квартире, почти глухой.
Ира бродила неподалеку, когда именно эта старушка и вышла из подъезда.
— Здравствуйте! Вы меня помните? Я как раз к вам шла. Скажите, а Виктор сейчас не у вас?
— У нас, у нас. Иди. Они как раз проснулись недавно. А ты не знаешь, говорят у него жена здесь? Правда что ли?
— Я не знаю.
— Вот ведь. А он всё к Томке таскается. Чё нашел?
— Так ведь они уже давно вместе?
— Да как сюда приехал, так и снюхались. А она ведь знает, что жена где-то есть. Порченая баба!
Ирина пришла домой и, на совершенном автомате, стала собирать вещи. И только потом подумала, что электричка уже ушла, она тут одна, в 10.30. И поезд из областного центра будет только завтра. Но видеть утром Виктора она уже не хотела. И объясняться ей было мерзко. Ей казалось, что это предательство не описать никакими словами. Все то справедливое, доброе и светлое, что она копила в себе много лет, как будто превратили в помои. Было просто стыдно. Сейчас она обязательно что-нибудь придумает и уедет в облцентр, переночует на вокзале, а там ближе к обеду и поезд.
Почему так случилось именно с ней? В этом военном городке масса прекрасных и дружных семей, залюбуешься. А у нее вот так.
«Смешно в наше время быть такой идеалисткой» — говорила Полина. И, действительно, в их глазах она выглядела дурой, зовущей сходить в поход или на речку. У них другие идеалы, другие представления о жизни. А она пыталась влиться в их компанию, пыталась соответствовать. А надо ли?
Ира вспомнила, как они проводили время с институтским друзьями, как смеялись с ребятами после защиты диплома, как орали на всю улицу: «Ура, диплом!»
И ей, после этих воспоминаний, вдруг стало радостно. Нет, она не жертва. Она — победитель. Это у нее вся жизнь впереди. Это она чистая и открытая, это ей нечего бояться и скрывать. И почему это она должна ночевать на вокзале?
И она приняла решение. Спокойно и без суеты собрала чемодан и большую сумку. Всё то хозяйственное, что купила на свои деньги, прихватила тоже. Пригодится. Она напевала свою любимую юмористическую студенческую песенку на разные лады и улыбалась. А когда все было собрано, она воткнула ключ так, чтоб дверь снаружи не открылась, и уснула с чувством исполненного долга. Мысли о Викторе вообще гнала. Это она умеет, думать надо о хорошем.
Утром, как всегда «после наряда», вернулся Виктор, пощекотал ключом дверь и начал звонить. И вдруг услышал:
— Виктор, а не мог бы ты вернутся к Томе, пока я не уеду? Я все равно не открою.
— Что? Открой, пожалуйста….открой, ни через дверь же говорить, Ира, открой…надо же поговорить.
Но Виктор уже понял: за дверью никто не стоит — в квартире зазвучал магнитофон. На поддержку Виктор позвал друга, но и Коля не достучался. Они сидели на скамейке у подъезда, когда ровно за полчаса до электрички услышали крик в открытое окно.
— Эй вы, помогать собираетесь?
Они вынесли чемодан и две сумки, и отправились на вокзал.
Виктор пытался завести разговор, пытался выяснить, что там Ира знает, но она либо просто улыбалась, либо разговаривала с Колей на отвлеченные темы.
— А почему эту станцию так назвали?
— А с той стороны какой населенный пункт первый?
— Ой, какая собачка! Не знаешь, что за порода?
Пока растерянный событиями Коля, отвечал на вопросы, подошла электричка. Ира уже загрузилась и в последний момент обернулась к Виктору:
— У меня к тебе просьба будет, только обещай, что выполнишь.
— Конечно, — с надеждой встрепенулся тот.
— Сходи в школу и предупреди, что я у них работать не буду …
Поезд стучал колесами, Ира ехала домой. А ощущения, несмотря ни на что, были хорошие. Она уехала из той жизни, которую она никогда не сможет понять, от человека, который лжет, от подруг, которые и не были подругами. И сейчас у неё всё будет иначе, это уж наверняка! Счастье нельзя построить на лжи.
Рассеянный хореограф